Другим доводом против приобретения территории ради простого увеличения территории государства является то обстоятельство, что в таком случае граница государства может быть передвинута далеко за естественные границы русской государственности, которые и защищать будет труднее и на которые могут претендовать все время соседи, для которых эти земли входили в естественные границы их государства.

По поводу приобретения территории для расширения рынка сбыта своих товаров можно сказать, что этот способ расширения также не нужен российской державе, так как малая торговая активность и плохая насыщенность нашего внутреннего рынка не требуют искать новых внешних рынков сбыта. Да и в этом вопросе абсолютно не обязательно завоевывать их вооруженным путем, для этого есть экономические инструменты.

«При нашей промышленной отсталости и огромном внутреннем рынке (вспомним также, сколько разных предметов мы без всякой надобности ввозим из-за границы, имея их в изобилии у себя, подчас даже более высокого качества!) потребность во внешних рынках сбыта у нас не Бог весть как высока, да и эту потребность мы отлично можем удовлетворить вполне мирным путем, без всяких территориальных захватов» {264} .

Так же как и Ю.С. Карцов, он выступал против принципа баланса сил, который всегда был невыгоден России. «Наша внешняя политика, — утверждал он, — в общем мирная и предпочитающая путь дипломатический, не может, тем не менее, увлекаться до самозабвения доктриною status quo и должна, в пределах необходимого, сознательно стремиться к желательному в интересах русской державы изменению политической карты как в Европе, так и в Азии» {265} .

Будучи убежденным теоретиком последовательного панславизма во внешней политике, И.И. Дусинский предполагал принципиально двусоставный ее характер: «Особенность сознательной внешней политики нашей состоит в том, что политика эта должна носить одновременно характер национальный и племенной, русский и славянский, причем обе эти струи должны находиться в теснейшей между собою связи, выражающейся в твердом сознании, что вторая (славянская) вытекает из первой (русской) и вызывается не только чисто идейными соображениями, но и верно понимаемыми практическими национальными потребностями как русского, так и прочих славянских народов» {266} .

Особенностью нашей внешней политики ему видалось сочетание национального (русского) и племенного (славянского) ее характера. «Заветным идеалом и постоянной целью славянской политики нашей, — утверждал И.И. Дусинский, — должно быть создание панславистской державы, т.е. переход от русского государства национального к славянскому государству племенному. Это и будет в полном смысле слова “великая Россия”, носительница всеславянского империализма»' {267} .

И.И. Дусинский, однако же, понимал, что полной интеграции славянских народов не произойдет и что нужно искать промежуточные, конфедеративные способы объединения. Поэтому он предлагал построение союзного всеславянского государства, которое будет носить федеральный характер, не претендуя на унитарное единение. Положительными примерами он называл швейцарский опыт и опыт объединения немецких государств в Германскую империю. Всеславянская держава должна, по мысли И.И. Дусинского, состоять из автономных национальных областей для каждой славянской народности, но с некоторыми чертами общефедеральных единительных положений, вроде общего языка общения — русского. Вообще, говоря о славянской политике, он подчеркивал, что это не внешняя политика России, а лишь особая политика в отношении славянских народов вне Российской империи. У России есть не только западная граница, где есть славянская проблематика, но и юг, и север, и восток.

Внешняя политика любого государства, стремящегося утвердиться в среде других государств, это политика здорового эгоизма в поиске путей и отстаивания национальных интересов как силой, так и политическим искусством своих руководителей.

Сугубо же русскими национальными задачами внешней политики России И.И. Дусинский почитал следующие: «подобрать свободные или полусвободные территории, лежащие у наших азиатских границ»; «предоставить русскому государству возможно более удобные естественные границы»; «мы должны сохранить и использовать надлежащим образом имеющиеся у нас непосредственные выходы в океан и занять прочное оборонительное положение на глубоко врезывающихся в наш материк внутренних морях — посредством ли приобретения входа в них (как в Черном море) или посредством вполне достаточного и надежного обеспечения нашей береговой линии (как в Балтийском)»; «в отношении к соседним с нами народно-государственным организмам наша политика, исходя из верной и обоснованной оценки их положения и стремлений, должна либо привязать их к России узами полного доверия и устойчивой дружбы, либо обезвредить посредством дипломатического или вооруженного воздействия, которое имело бы целью либо направить их усилия в сторону, для нас безразличную, либо повести к значительному ослаблению или даже полному уничтожению этих враждебных нам сил»; «пятая крупная национальная задача нашей внешней политики сводится к автаркии, в смысле освобождения русского хозяйства от чужеземной эксплуатации и к экономическому подчинению России всего бассейна Черного моря, с одновременным созданием всеславянского таможенного союза. Основными путями к тому должны быть: интенсивное развитие всех производительных сил и средств страны с настойчивым стремлением к национализации призываемых из-за границы капиталов, активное и созидательное покровительство отечественному производству с одновременным всесторонним (количественным и качественным) его усилением, создание достаточного национального торгового флота, вполне соответствующего потребностям постоянного русского экспорта» {268} .

Нам совершенно не нужно погрязать в сугубо европейских делах, в этом все более узком месте западной цивилизации, — к такому выводу приводит нас И.И. Дусинский, — у нас могут быть гораздо более разнообразные и широкие интересы, исходящие прежде всего из нашей раскинутости, широты территории, интересы государственные поэтому соприкасаются с Европой только в западном географическом направлении, юг, север и восток — это другие векторы, другие силы и другие интересы нашей внешней политики, лишь в малой своей части могущие сообразовываться с европейскими. Как можно менее погрязать в общеевропейских делах и интересах — вот что даст нам возможность проводить выгодную и взвешенную, а главное, целесообразную политику на других направлениях нашей внешней политики.

Величайшее из искусств. Алексей Ефимович Вандам (псевдоним Едрихина) (1867—1933).Третьим крупным русским именем геополитической мысли начала XX столетия необходимо назвать Л.Е. Вандама, генерал-майора, переводчика, публициста. Он сотрудничал в газете «Новое время», перевел классические книги западных консерваторов: Эдмона Демолена «Аристократическая раса» (1907), Эмиля Райха «Современная Германия», Изабеллы Эбергардт «Тень ислама»; Чарльза Ремингтона ««Будущая война на море и на суше» (1913) и другие. Был участником Первой мировой войны, участником Белого движения на северо-западе, в Эстонии.

Уже в начале XX столетия он видел главным геополитическим противником русской нации англо-саксов (англичан и американцев). В этом оригинальность его взглядов.

«Главным противником англо-саксов, — писал он тогда, — на пути к мировому господству является русский народ. Полная удаленность его от мировых торговых трактов, т.е. моря, и суровый климат страны обрекают его на бедность и невозможность развить свою деловую энергию. Вследствие чего, повинуясь законам природы и расовому инстинкту, он неудержимо стремится к югу, ведя наступление обеими оконечностями своей длинной фронтальной линии» {269} .