Она положила подбородок на согнутые колени и сидела так, улавливая малейшие звуки, издаваемые их лошадьми. Ей казалось, что в таком положении она сидит уже несколько часов, вглядываясь в бездонную темноту, которая становилась все чернее, пока все вокруг не скрылось в кромешной мгле. И если бы не отблески лунного света, ужас полностью овладел бы ею. Воспоминания тех длинных часов, проведенных в темном подвале, были еще очень живы и слишком реальны. В ушах до сих пор эхом раздавались выстрелы и крики…

Резко поднявшись на ноги, Ганна затянула свои длинные волосы толстой тесемкой и натянула одеяло на плечи. Она должна оставаться деятельной — не терять присутствия духа даже в безвыходном положении. Как же еще ей сохранить силы для детей?

Она стояла в нерешительности, дрожа на ночном холоде и высматривая в темноте Крида Браттона. Она не настолько глупа, чтобы паниковать.

Крид Браттон был ужасно раздражен, когда ему пришлось взять их под свою опеку, но он не сможет бросить ее и детей.

Услышав едва различимый шорох шагов по земле, покрытой ковром из прошлогодних листьев и сломанных веток, она напряглась, и по спине побежали мурашки: «Человек или животное?»

— Мистер Браттон? — в волнении окликнула она. Ее голос дрожал, когда она повторила еще раз, но ответа не последовало.

Сейчас начинался сезон, когда матери-гризли собираются в стадо. Она вспомнила рассказ одного неудачника, столкнувшегося однажды с огромной мохнатой горой с острыми, как бритва, зубами. Медведица чуть не загрызла его. Но обычно гризли не охотятся по ночам.

Ганна на ощупь поискала вокруг себя что-нибудь на случай атаки и подняла с земли сук, с прилипшими к нему полусгнившими листьями, которые она скинула дрожащей рукой. Забытое одеяло лежало на земле. Она крепко сжимала ветку, держа ее перед собой и пятясь назад от звука приближающихся шагов. Они были все ближе и ближе — твердые, размеренные шаги по шуршащему лиственному покрову. Она затаила дыхание.

Неожиданно перед ней выросла огромная тень.

Закрыв рукой рот, чтобы не закричать, у Ганны все-таки хватило храбрости спросить:

— Кто там? — И она стала изо всех сил размахивать своим оружием.

— Boy! — прокричал грубый мужской голос.

Стальные пальцы схватили Ганну за руку и толкнули. Она потеряла равновесие, упала и оказалась под распластавшимся на ней Кридом Браттоном.

Его лицо находилось всего в нескольких дюймах от ее. Не делая никаких попыток подняться, он, лежа, вырвал палку из ее неслушавшихся пальцев и отбросил в сторону. Он сжал ее запястья и заглянул ей в глаза.

— Мистер Браттон? — спросила задыхаясь Ганна. — Вы в своем уме? Вы же раздавите меня.

— Опять пробили мне голову, — прорычал он в ответ; он походил на огромного, величиной с гору, кота.

— Опять? А когда же в первый раз? — выдохнула она, затем прибавила, когда ей показалось, что тесемки на ее платье вот-вот треснут: — Пожалуйста, встаньте!

Крид не двигался, а лишь немного шевельнулся. Ганна чувствовала всю тяжесть его тела, холодную рукоятку пистолета, вдавившегося ей в живот, и его бедра на своих дрожащих ногах. Было что-то интригующее в том, как он пытался завладеть ею. Она ощущала биение его сердца. Ей бы испугаться или, наконец, разозлиться, но вместо этого она поймала себя на мысли, что с любопытством рассматривает его рот, недоумевая, почему у такого резкого и грубого человека могут быть столь нежные губы.

Словно поняв, о чем она думает, Крид улыбнулся понимающей улыбкой, которая заставила ее покраснеть и отвернуться.

— А первый раз был тогда, когда мальчишка огрел меня деревянной бадьей, — напомнил он ей, возвращая Ганну к заданному вопросу.

— Пожалуйста, встаньте, — повторила она.

Он усмехнулся, быстро скатился с нее и сел, положив руки на колени и пристально глядя на нее.

— Почему вы не откликались на мой зов? — осмелилась спросить Ганна, переведя дыхание. — Вы не слышали меня?

Он опять ухмыльнулся:

— Конечно, я прекрасно вас слышал!

— Тогда…

— Вы подумали в этот момент, что вы делаете? Вы бы насторожили всех индейцев в округе. — Крид покачал головой, расставив пальцы и действуя ими как расческой, затем потянулся за упавшей шляпой. — Разве вы не знаете, как далеко разносятся звуки в лесу ночью? Я подумал, что должен преподать вам урок, чтобы вы впоследствии не делали этого. Только я не предугадал, что вы шарахнете мне по голове этим чертовым бревном.