Роман Абрамович, например, не устает говорить, что все в жизни дается тем, кто оказывается в нужное время в нужном месте, но не уточняет, что это за волшебное место и что за волшебное время и почему раз за разом в нужное время и в нужном месте оказывается именно Роман Абрамович. Как это объяснишь, кроме благословения и миропомазания? Пожалуй, Абрамович и сам теперь верит, что благословен и миропомазан.

Ведь откуда-то взялись же Деньги! Вот в конце 80-х и в начале 90-х в России все были примерно одинаково бедными, так что даже компьютер считался предметом роскоши. И когда Горбачев слегка послабил государственную собственность на все, разрешил кооперативы, всякий кому не лень принялся торговать компьютерами. Кто-то сделал на компьютерах миллионные состояния, а кто-то едва сводил концы с концами. Как это объяснить, кроме благословения Великого Бога Денег? Многие разбогатевшие на компьютерах и вправду верят в везение. Как шаман, постучавший в бубен: если после камлания пошел дождь, он верит, что они с бубном прекратили засуху.

Нет, ну правда! Как вы объясните, что на одних и тех же компьютерах кто-то не заработал ничего, а кто-то — миллионы? Объяснение между тем довольно простое. В конце 80х некоторые кооперативы создавались сами по себе, а некоторые — при крупных предприятиях военно-промышленного комплекса. Тот, кто торговал компьютерами на свой страх и риск, прогорел. Потому что компьютеры покупались за доллары, а продавались за рубли. И свободной конвертации рубля не было. Чтобы купить в Америке компьютеры, надо было сначала продать в Америке что-нибудь купленное за рубли. Ничего нужного в Америке Советский Союз не производил, нефть стоила меньше десяти долларов, и если находилось в советской экономике что-то нужное за океаном, то для советских времен это были слишком сложные коммерческие схемы. Рано или поздно торговля по принципу «американские компьютеры в обмен на русский лес» разлаживалась.

Но крупные военно-промышленные предприятия покупали доллары у государства по официальному курсу за двадцать шесть копеек. Покупали и отдавали своим дочерним кооперативам. А те привозили компьютеры, продавали за рубли по рыночной цене, но доллары, чтобы закупить следующую партию, покупали не по рыночной цене (на черном рынке доллар тогда стоил около пяти рублей), а опять-таки у государства — за двадцать шесть копеек. То есть никакого везения, никакого благословения, никакого миропомазания. Простое мошенничество: компьютеры продавали по рыночной цене, а доллары покупали по государственной, компьютеры — по рыночной, доллары — по государственной. На каждой такой сделке за счет бюджета государство в двадцать раз увеличивало прибыль торговцев компьютерами. Но только тех торговцев, что торговали под крышей государственных военно-промышленных предприятий. Потом, в самом начале 90-х, правительство отменило государственную монополию на водку. Это решение превратило компьютерных миллионеров в водочных мультимиллионеров, просто потому что у них были деньги, чтобы закупить за границей огромные партии спиртного, как только это стало возможно.

Себестоимость спирта мизерная. Огромные доходы от продажи водки идут обыкновенно в бюджет и направляются на социальные программы. Но государство решило так, что в начале 90-х водочные сверхприбыли не направлялись на здравоохранение и образование, а оставались торговцам. Потом люди, разбогатевшие на торговле компьютерами и водкой, открыли частные банки, и государство создало банкирам платежеспособных клиентов. Денег ведь ни у кого не было. Но государство провело приватизацию, и каждый гражданин оказался вдруг собственником как минимум квартиры. Квартиру можно сдать, продать, а деньги положить в банк. И когда денег граждан в банках оказалось достаточно много, государство помогло богачам еще раз — объявило дефолт в 1998 году, то есть дало официальный повод денег вкладчикам не возвращать. А если кто и вернул, как, например, банк «Менатеп» Михаила Ходорковского, — то по восемнадцать центов с доллара.

А еще государство раздало новым богачам крупнейшие предприятия на залоговых аукционах. В те времена на городских помойках можно было найти антикварную мебель: она была мусором, а после реставрации становилась нешуточной ценностью, но у владельцев не имелось денег на реставрацию. И то же самое происходило с нефтяными, металлургическими, химическими компаниями — они были мусором, приносили только убытки. Но, оказавшись за бесценок в руках богачей, получив серьезные инвестиции и толковое управление, приобретали огромную ценность — миллиарды.

Всякий раз сверхприбыль образовывалась не столько из-за деловой хватки владельцев и даже не из-за труда рабочих, сколько из-за политического решения государства. Государство вдруг меняло условия игры, и кто-нибудь мгновенно сколачивал состояние на разнице между тем, что было, и тем, что стало.

Слова Абрамовича, что все на свете дается людям, оказавшимся в нужное время в нужном месте, можно расшифровать. Надо оказаться в том месте, где государство меняет условия игры, и в то время, когда оно их меняет. Вот секрет рублевского благословения. Несмотря на его простоту, мало кто понимает этот секрет. А кто понимает — молчит. До массового сознания жреческая тайна о том, откуда берутся Деньги, доходит только в виде анекдота: дескать, лучший бизнес — приватизировать один метр государственной границы.

Анекдот только кажется абсурдным. В Большой Рублевской Игре приватизированы могут быть самые неожиданные вещи. Не нефтепровод, а вентиль в том месте, где нефтепровод пересекает государственную границу. Не аэропорт в городе Грозном, а право делать вид, будто аэропорт разбомблен и не восстановлен, тогда как на самом деле работает и принимает карго. Что там везут? Что угодно: любые товары, людей, оружие, наркотики… В то время как повелители аэропорта-призрака живут на Рублевке в особо охраняемом доме, окна которого никогда не открываются. Приватизирована может быть подпись министра, время прокурора, приказ маршала. Любая функция государства может ненадолго (или надолго) оказаться в частных руках и создать немыслимые Деньги.

45. Когда Деньги появляются, надо заставить их двигаться. Вернее, нет: заставить нельзя. Надо не мешать им двигаться. Любой капиталист вам скажет, что деньги должны работать. Капиталист относится к деньгам как к слугам. Рублевский же Игрок — как к божеству: следит за их движением, подобно древнеегипетским жрецам, наблюдавшим полет птиц и предсказывавшим будущее, истолковывая его траекторию. Если птицы падали на землю, не летели никуда — худшее предзнаменование. С Деньгами в Большой Рублевской Игре то же самое: если они не движутся, лежат на банковском счете или в ячейке, то нет ничего страшней.