Шрифт:
— Пусть ты больше траппер [8] , но, посмею сказать, ты, значит, немного и зверобой, потому что в здешних местах эти два промысла всегда связаны один с другим.
— К стыду, сказал бы я, для человека, еще способного заниматься более благородным из двух! — возразил траппер, которого далее мы так и будем именовать по его , промыслу. — Больше полувека я проскитался с ружьем по лесным дебрям, ни разу не поставив ловушки даже на птицу, что летает в небе, не то что на зверя, наделенного только ногами.
8
Это слово означает в Америке человека, который ловит дичь капканом. У пограничных жителей этот промысел в большом ходу. Бобра, животное слишком умное, чтобы его легко было убить, чаще добывают этим способом, чем каким-либо иным. (Примеч. автора.)
— А по мне, разница невелика, ружьем ли добывать шкуры или капканом, — ввернул угрюмый помощник вожака переселенцев. — Земля создана нам на потребу, а значит, и всякая тварь на земле.
— Ты далеко забрался, старик, а разживы у тебя как будто маловато, — перебил товарища вожак, видно желая по какой-то своей причине перевести разговор на другое. — Хоть со шкурами-то дело у тебя идет неплохо?
— Много ли мне надо? — спокойно возразил траппер. — Чего желать человеку в мои годы? Был бы сыт да одет, А деньги мне тут и вовсе почти не нужны — только чтоб от поры до поры набить порохом рог да запастись свинцом.
— Стало быть, родом ты, приятель, не здешний, — продолжал пришелец, отметив про себя, что собеседник не понял ходкого словца «разжива», которое в его краях употреблялось в значении «домашний скарб» или «имущество».
— Я родился у моря, но большую часть своей жизни провел в лесах.
Теперь все воззрились на него, как иной раз люди спешат обратить глаза на предмет общего любопытства.
Двое из юношей повторили: «У моря!» А хозяйка, обычно не слишком радушная, стала выказывать гостю некоторую, пусть неуклюжую, учтивость, как бы из уважения к его дальним странствиям. Переселенец долго молчал, что-то, видно, обдумывая, но не считая нужным приостановить работу своего жевательного аппарата; наконец он снова завел разговор:
— Слышал я, не близкий это путь — от западных рек до большого моря.
— Да, в самом деле, друг, это трудная тропа, и немало повидал я в дороге и всякого натерпелся.
— Тяжело потрудится человек, покуда пройдет такой конец.
— Семьдесят пять лет шел я этой дорогой, а не насчитать и ста миль на всем пути за Гудзоном, где бы я не отведал подстреленной своей рукою дичи… Но я расхвастался впустую. Что проку в былых свершениях, когда твой век на исходе?
— Я как-то встречал человека, который плавал по этому самому Гудзону, — негромко заметил старший из сыновей, как будто не очень доверяя собственным сведениям и полагая приличным принять неуверенный тон перед таким бывалым человеком. — По его словам выходило, что это значительная река и глубокая — по ней можно пройти на барже от верховья до устья.
— Гудзон — широкая и глубокая река, и немало выросло красивых городов по его берегам, — возразил траппер, — а все же он жалкий ручей но сравнению с водами бесконечной реки!
— Если поток можно объехать вокруг, я не назову его рекой, — вмешался недобрый спутник переселенца. — Если река настоящая, человек ее не обходит, а тут же переплывает: идет на нее в лоб, а не берет в облаву, как медведя на большой охоте [9] .
— А на закат ты заходил далеко? — перебил переселенец, точно нарочно не давая своему грубому спутнику принять участие в разговоре. — Забрел я тут на голую равнину, и ей конца-краю не видно!
9
В новых землях принято, чтобы люди с большой округи — иногда со всего края — сходились вместе на охоту для истребления хищников. Они выстраиваются по кругу протяжением в несколько миль и постепенно стягивают кольцо, все перед собой убивая. На такую облаву и намекается здесь: травимый зверь мечется в кольце от стрелка к стрелку. (Примеч. автора.)
— Здесь можно ехать неделями, и будет перед глазами все то же. Я часто думаю, что господь простер перед Штатами голую прерию в предостережение людям: пусть видят, до чего они могут довести землю в своем безумии! Да, вы проедете много недель, много месяцев этими открытыми полями и не встретите ни поселения, ни обиталища для человека или для скота. Даже дикий зверь прорыщет тут много миль, пока найдет себе логово; и все же, мне чудится, ветер с востока редко когда не донесет до моих ушей стук топора и падающего дерева.
Старик говорил с той проникновенностью и достоинством, какие преклонный возраст придает словам, даже если они выражают и не столь глубокое чувство. Слушатели внимали ему, храня мертвое молчание. Они почтительно ждали, когда траппер сам возобновит беседу, что тот вскоре и сделал, обиняком задав вопрос, как это в обычае у пограничных жителей:
— Нелегко тебе это досталось, друг, пересечь столько рек и пробраться так глубоко в прерию на конских упряжках да с целым стадом рогатого скота!
— Покуда я не увидел, что Большая река забирает слишком далеко на север, — объяснил переселенец, — я держался левого берега, а тут мы сколотили плоты и переправились без особых потерь: жена недосчиталась двух-трех овец, да девчонкам приходится доить одной коровой меньше. Ну, а дальше мы что ни день наводим мост через речку.
— Ты, похоже, намерен двигаться на запад, пока не набредешь на землю, более удобную для поселения?
— Пока не надумаю остановиться или же поворотить назад, — сказал переселенец и встал, резким своим движением обрывая беседу.