Гридень догнал Ярополка уже на крыльце.

— Княже! — задыхаясь, крикнул он. — Не верь Владимиру!

Ярополк на мгновение приостановился, словно раздумывая. Но тут вмешался воевода Блуд.

— Брось, Варяжко. И Владимир, и Добрыня клялись на мече, что господину ничего не грозит.

И князь, снова решившись, прямо с крыльца прыгнул в седло.

— Еду к Владимиру. Ты, Варяжко, собирай княгиню и её обоз. Готовь дружину к выезду.

Но Варяжко тоже уже сидел в седле.

— Поручи кому-нито другому, княже, — крикнул он, укрощая пляшущего жеребца. — Я поеду с тобой! И не один.

— Варяжко! — свирепо рыкнул князь, сужая глаза.

Но гридень его уже не слышал.

— Жар, Ставко, Вакул — за мной!

Три кметя из личной дружины Варяжко не посмели ослушаться. Да и не могли они ослушаться — им князь Ярополк не указ, у них иной господин — сам Варяжко.

Князь только махнул рукой и, чуть понурясь, двинул коня к воротам. Рядом и чуть позади ехал воевода Блуд, следом — Варяжко и все три его воя.

Князь Владимир ждал.

Он ждал уже давно, не менее пяти лет, с той поры, как они с Вольгом договорились против старшего брата. Гибель Вольга стала для него нежданной — не думал он, что младший «братец» окажется столь глуп. Ну да тем лучше для него — теперь можно смерть Вольга повесить на Ярополка — кто в будущем станет вникать в подробности и мелочи. Погиб Вольг в войне с Ярополком, значит, Ярополк и виноват. И кому докука, что древлянского князя в бегстве затоптали насмерть собственные вои, а Ярополк на его похоронах неложно плакал?

Ждал он и ныне — ждал последних шагов своего старшего брата, которые должны были привести его, Владимира к великому столу, в Киев, исполнив его давнюю, ещё детскую мечту.

Владимир переглянулся с Добрыней, что стоял неподалёку в совершенно равнодушной позе, чуть прикрыв глаза и опершись руками о временный невысокий тын, опоясавший войский стан. Но, даже прикрытые, глаза Владимирова вуя зорко следили за валами и вежами Родни. Это всё была и его победа — он устроил и замыслил всю эту войну. И, можно сказать, он и выиграл её. Выиграл для своего воспитанника, своего сыновца, князя Владимира. Он, Добрыня Малкович, рабичич.

Ворота Родни с лёгким скрипом отворились, выпуская шестерых всадников. Князь покосился на Добрыню:

— Как мнишь, они?

— Они, — утвердительно сказал Добрыня, не шелохнувшись и даже не приоткрыв глаз. — Кто встретит?

— Ты, — уронил Владимир, отворачиваясь. — Проводишь их ко мне в шатёр.

Ярополк на ходу бегло оглядел стан Владимиричей. В середине, ближе к княжьему шатру был стан словен и варягов. Ярополк усмехнулся — не слишком-то, видно, доверяет «братец» кореле, ижорам, чуди да киянам-перелётам, держит их на краях, по берегам Днепра и Роси.

Ворота стана раскрылись — видно было, как вои Владимира растаскивают сбитые из толстых досок щиты, открывая в тыне проход. По обе стороны дорожки, ведущей к златоверхому шатру, стояли вои — словене-новогородцы, числом не менее пяти десятков. Ярополк вдруг поёжился, передёрнув плечами — вдруг представилось, как сей час Владимир выйдет из шатра, махнёт рукой, вскинется полсотни снаряженных луков и… Аж в глазах замглило от мгновенного и острого страха, захотелось на миг развернуть коня и отчаянно скакать обратно, к отверстым воротам крепости.

Но одолел страх князь Ярополк Святославич.

Справился.

Отколь-то со стороны выехал всадник и остановился посреди проезда. Ждал.

Князь Ярополк, вглядясь, узнал Добрыню. Подъехали ближе, и Ярополк невольно натянул повод, останавливая коня.

— Здрав буди, княже Ярополк, — чуть склонив голову, сказал Добрыня — глаза глядели прямо и спокойно.

Это и есть встреча, — мгновенно понял князь Ярополк. — Сам не приехал, Добрыню прислал! И словене вдоль дороги — более похоже на встречу замирённого ворога, нежели сдавшегося на милость брата. Князь скрипнул зубами, ярея было от обиды, но, смирясь, опустил голову.

Vae victis, княже.

Сто раз прав был великий вождь Бренн.

— И ты здравствуй, Добрыня Малкович, — разомкнул губы князь, почуяв, что молчание в ответ воеводе может стать неприличным.

— Пожалуй к князю Владимиру в шатёр. Там он тебя и ждёт.

Ярополк скользнул взглядом по Добрыне и усмехнулся, — рука воеводы бездумно шарила по кольцам и пластинам колонтаря, ища привычные завязки рубахи — жарко.

Добрыня, перехватив взгляд князя, тоже усмехнулся, раздвинув выгоревшие чёрные усы, блеснул из них белыми зубами. По-хорошему так усмехнулся. И только теперь князь Ярополк окончательно поверил, что всё будет хорошо. И что он останется жить.