– Ну вот подумай сам. Убийство стряслось в доме богатого человека, пропали драгоценности. Да здешние сыщики из шкуры вон вылезут, чтобы все раскрыть. И без тебя справятся. Выпей лучше пива, – предложил брат Альбрехт. – Без тебя, разумеешь?

– Не справятся. Их люди боятся. Вон та старуха не пожелала рассказать господину Воронину, что у одного из убийц любовница – ее соседка. Побоялась! А я узнал.

– Узнал, да, это похвально. Да только знаешь что? Если это заведение, где железные ящики мастерят, вдруг закрыли, а работнички разбежались, – это к чему?

– К тому, что полиция у них на хвосте сидит?

– Может, и так. А ты бы, чадушко бестолковое, сумел узнать, случились ли в городе еще подобные злодеяния? А? Может статься, они несколько таких железных ящиков взяли – да и сбежали от греха подальше, пока за ними не погнались. И даже – не так ли они все затеяли, что подготовились к злодеяниям и тогда только, закрыв свою мастерскую, сразу три или четыре ящика взяли? А? – Брат Альбрехт, предположив это, выглядел очень довольным.

– Похоже на истину. Ты-то откуда в этих делах разбираешься?

– В обители брат Клаус жил. Он в молодости много пошалил, раскаялся, кое-что рассказывал. Так-то, чадо. Не знаешь ты ничего, кроме злодеяния в твоем особняке, а разбираться лезешь. Угомонись.

– Нет, – помолчав, ответил Адам. – Про Эвку полиция еще не знает. А когда узнает – может, этот Кожедубов-Кожемякин уже где-нибудь в Бразилии загорать будет…

– Где?

– Далеко… Выздоровеет кот – полечу к Воронину, попробую еще письмо написать.

– Ну, коли это тебя забавляет… Опять же – не все ли равно, на что вечность переводить? Только проку-то? Помнишь, ты сообразил, кто старую Шустершу обокрал, помнишь? Не племянник, а племянница. И что? Все равно ведь племянника судили.

– Тогда еще не было компьютеров. И я не знал про котов.

Адам насилу дождался вечера и восхода луны. Ему даже такая мысль в голову пришла, что надо бы еще одного кота поискать. В коте можно странствовать среди бела дня, а по лунной дорожке бегать и свое имущество навещать – только ночью.

Дом, где проживал кот, был помечен монеткой. Примчавшись туда, Адам забрался в квартиру и услышал вовсе не приятный разговор.

Разговор этот происходил на кухне, муж и жена все время шипели друг на друга – боялись разбудить детей.

– А я тебе говорю – он него нужно избавляться, и поскорее, – говорила жена. – Детям скажем, что убежал и не вернулся.

– Да как-то оно нехорошо…

– Что – нехорошо? Что – нехорошо?! Сам же грозился выбросить его на мусорку! А сколько лечебный корм стоит – ты знаешь? А он чуть что – в окошко!

– Так я же хотел сетку натянуть!

– Чшшш! Мало ли что ты хотел? А он шастает по всяким помойкам и приносит домой заразу! У него понос из-за какой-то дряни, а у нас Аленка по полу ползает!

– Так, может, в кошачий приют отдадим?

– Думаешь, там станут его лечебным кормом пичкать? Витя, там он будет умирать долго и мучиться. А ветеринар сделает укол – и все! И порядок!

Адаму стало стыдно до умопомрачения. Дурная котлета Нины Михайловны, ворованные сосиски, неизвестно из какой дряни сделанные… Он назвал себя болваном и подлецом.

Хозяева на кухне доругивались, и было ясно, что жена одолевает мужа.

Адам пошел к коту. Кот лежал на тюфячке в углу и дремал.

Нужно было хотя бы понять, как выглядит этот самый лечебный корм.

Пройдя дозором по квартире, Адам нашел на кухне место, где кормили кота, и увидел в миске коричневые кругляшки самого неаппетитного вида. Коробка с кругляшками стояла на подоконнике. Он с трудом выговорил мудреное название.

– Хорошо, завтра с утра отнесу его, – сказал муж, уже не в силах сопротивляться.

Адам благословил хорошую погоду – окно на кухне было приоткрыто, и он мог спасти кота. Теперь следовало придумать, как обеспечить животное кормом.

В голову пришла мысль – сумасбродная, но умные на сей раз и не годились.

Адам склонился над котом.

– Ну, кисынька, потерпи немного, – попросил он. – Я тебя не брошу, слово чести, не брошу. И вылечу, и на лапы поставлю. Я не Столешников какой-нибудь…

Полет получился долгим и трудным. Адам, переволновавшись, делал остановки на каждой крыше. Лишь через два часа он оказался у дома, где жил Леша Воронин.

Молодой следователь сидел перед компьютером и увлеченно переписывался сразу с тремя девицами.