– А вдруг у поганки больше ничего не осталось? – возразила та.

– Не так важно, что осталось. Важно, что у нее найдут. – На остром смуглом лице не дрогнул ни единый мускул. – Хватит точить лясы. Время двигаться. Эмьюз будет вменяемой уже к утру. Я говорю «будет», потому что в противном случае… все пропало.

– Твой подход мне нравится! – кивнула Урд.

Она воровато выглянула в коридор.

– Псст! Кван! – шепотом позвала Йонсон. – Давай-ка к нам.

– А как зе столозыть? – Добродушная толстушка занимала собой почти весь дверной проем.

– Я что, просто так распинался? – нахмурился Клаус. – Зачем еще свидетели?

– Послушай, братишка, – Урд по-свойски похлопала его по плечу, – проведи шесть лет в приюте, за стенами которого никто не ждет, и ты научишься полагаться не на тупые железки, а на друзей.

Клаус больно прикусил язык.

– Сто от меня тлебуется? – Нуо с опаской покосилась на сурового мальчишку.

– Возьмешь Варлоу и отнесешь ее в общую гостиную. – Йонсон явно приняла командование на себя. – Полотенца придется бросить здесь, так что кто-то мухой слетает наверх и притащит плед. Клер, разыщи наших раздолбаев. Пусть живо выдумают, чем замаскировать состояние Варлоу. Фьюри придется таскаться за мной. Доверия ей нет. А ну как побежит к Лэндвик докладывать?

– Не побегу. – Голос Лют дрожал.

– Расходимся? – больше у Урд, чем у кого бы то ни было, спросил Клаус.

– А можно мне с тобой? – Робин выступила вперед.

– Лишние руки действительно не помешают, – нехотя согласился тот.

Редкие электрические лампы на стенах горели едва-едва. Клаус ждал, что навязавшаяся лупоглазая девчонка попросит сбавить скорость, но та не отставала ни на шаг. Предсказательница-неудачница сверлила его спину тяжелым испытующим взглядом.

На улице окончательно распогодилось. Выглянуло сонное взлохмаченное солнце, чьи лучи грели скорее души, чем тела. Осень сняла приветливую маску и показала себя во всей красе.

На втором перекрестке Клаус свернул налево и взбежал по крутым ступенькам высокого крыльца.

– Ничего внутри не трогай, – предупредил он, замешкавшись в поисках ключа. – Кроме нас с дедом, здесь живет Дарроу.

За порогом в нос ударил стойкий аптечный запах, от которого с непривычки чесались глаза и першило в горле.

– Можно воды? – закашлялась Би.

– Ты пришла помогать или тратить мое время? – перебил мальчишка. – Терпи. Сначала дело, вода потом.

Они поднялись на второй этаж.

– Это моя комната, – буркнул Клаус, отпирая боковую дверь. – Сядь, не раскрывай рта и не отсвечивай. Я сейчас приду.

– От гостеприимства просто дух захватывает, – фыркнула Робин.

– А ты не в гостях. – Мальчишка смахнул с трехногого стула горку непарных носков. – Я еще спрошу, для чего ты за мной увязалась.

– Не боишься, что я отвечу, Никодемас? – От неожиданности ключ выскользнул из его пальцев и нырнул в щель между половицами.

– Проклятье, – процедил Клаус. – Назови хоть сатаной, рога с хвостом у меня не вырастут.

Когда его шаги затихли на лестнице, Робин все же решила осмотреться. По общему бардаку не составило труда догадаться, что карлики с уборкой сюда не заходят. На узкой кровати громоздились одинаковые тяжелые книги в гладких переплетах без опознавательных знаков, а всю прикроватную тумбочку занимала здоровая стальная клетка, в каких держат больших птиц, – только внутри никого не было. На широком подоконнике в углу притаилась полная пепельница, хитро спрятанная среди густых ветвей непонятного растения в пузатой кадке.

У противоположной стены вытянулся длинный стол, зажатый между двумя шкафами и погребенный под грудой странного хлама. Колбы всевозможных размеров и форм, стеклянные трубки, мерзкого вида жидкости в закупоренных банках, батареи пробирок, матерчатые мешочки, перетянутые кожаными лентами, и более-менее узнаваемый алхимический инвентарь, – все это ютилось среди бумаг со следами пролитого чая и исписанных свитков.

«Неужели за неделю можно так завалить мусором комнату? Вот неряха», – думала Би, когда ее взгляд уперся в приоткрытый ящик стола. Хозяин возвращаться не спешил, поэтому девочка не особенно сопротивлялась зову неудержимого любопытства.

«Что у тебя в закромах?», – хихикнула она про себя и потянула медную ручку.

На самом верху покоилась пожелтевшая газетная вырезка. Основную часть листка занимала фотография траурной процессии.

– Как ты посмотришь на то, что я предложу вывернуть карманы? – Мальчишка все это время тихо следил за Робин в замочную скважину. – Твой чай.

– Что-то мне уже ничего здесь пить не хочется. – Нападение – лучшая защита.

– Испугалась? – Клаус поднял бровь. – Правильно, бойся меня.