– Обещали, пока платил, – болезненно улыбнулся Борис Аркадьевич. – Имение можно было бы купить, что докторам передал денег, английским, французским… а вы не забыли ее манеру?..

– Я друзей не забываю, – многозначительно сказал Данила Матвеевич, подсаживаясь поближе к Барклаеву, – а вот вы, дорогой Борис Аркадьевич, в прятки начали играть.

Барклаев не успел ответить. Из коридора донесся резкий полицейский свисток, и через несколько секунд умолкли птичьи голоса. Видно, сумасшедшая актриса задернула темный холст, погрузив певцов в темноту.

Данила Матвеевич, улыбаясь, кивнул в сторону коридора.

– Все птичками, божьими мученицами, увлекаетесь?

Борис Аркадьевич метнул злыми глазами. Он не любил, когда кто-либо проникал в его тайну, и отомстил гостю.

– Без греха кто? У одного птичечки, у другого мальчишечки…

Теперь похолодели глаза Данилы Матвеевича. Намек старика на его темную страсть испортил веселое настроение.

– Не до того сейчас, – хмуро сказал Данила Матвеевич. – Личные увлечения – только расход, а Лева требует полный отчет на каждый истраченный шиллинг.

Борис Аркадьевич понимал, о чем идет речь. Уже не первый раз главарь лондонской группы «Национально-трудового союза» Лев Рар отказывал в выдаче ссуд из «Восточно-европейского фонда».

– Вэл, – печально ответил Борис Аркадьевич, – затухает дело. Было у Макея четыре лакея, да стал Макей сам лакей… Событий никаких не предвидится…

– Предвидится! – резко перебил его Данила Матвеевич.

– Не секрет?.. Плииз, расскажите, пожалуйста! – заерзал от нетерпения Барклаев.

Данила Матвеевич подумал, как бы решая, сказать или не сказать.

– Дело тонкое… Связано с американскими базами. Некоторые англичане готовят большой протест! Так вот, интересно бы узнать, не подогревает ли их кто из советских?

– А что ж, – оживился Борис Аркадьевич, – вполне возможно!

– А как докажешь? – нагнулся к старику Данила Матвеевич и перешел на шепот. – Тут хорошо бы очевидцы… пострадавшие от русской политики, дескать, вот меня подкупали.

– И в темницу хотели, когда отказался! – подсказал Борис Аркадьевич. – Мальчика вашего помните?

– Опять про это? – сердито вскочил Данила Матвеевич.

– Сори… – заметил хихикая старик, – вовсе нет, я про того поляка… Вальковича Яна… Опять объявился.

– Ну?

– Его советские хотели схватить… на пароход, а мы найдем… «Жертва Москвы», потому и хотели схватить, что секрет их решил выдать. Мы рекламочку, репортерам расскажем.

– Вандерфул! – расхохотался Данила Матвеевич. – Умница! Именно потому и хотели… Ну скажи, как сразу догадался!

– Какая закалка, такая смекалка, – довольный похвалой хихикал Барклаев.

– Закалка-то у вас астраханская, а вот смекалка американская. Да вдруг это совсем не тот поляк? Не Ян?

– Верьте мне, – успокоил Борис Аркадьевич, – папочка вот она, сходится все… за каждым слежу, он, это точно!

– Найдите его, дорогой, – просил Данила Матвеевич. – Обязательно найдите. Это же клад! Только мне сразу показываться ему на глаза нельзя. Опять убежит. Мы его в список активистов внесем. От меня требуют конкретные имена. Найдите и Вальковича и еще кого сможете, из старых наших… Где Поль, не знаете?

– Поль у венгров был, – сокрушенно ответил Борис Аркадьевич, – да теперь, кажется, опять переметнулся.

– Сволочь! – прошептал Данила Матвеевич. – Ни чести, ни совести.

Борис Аркадьевич улыбнулся, но тут же погасил улыбку. Данила Матвеевич нагнулся к нему.

– Вот что, на вас вся надежда, найдите Вальковича! Я уезжаю в Европу, дней на пять, а тут дело надо готовить. Привезу вам немецкого снегиря в премию…

– Гуд лак, [5] как говорится, – с видимым восторгом отозвался Борис Аркадьевич, а сам подумал: «Ох и хитер, снегиря… чужими руками жар загребает, а насчет денег помалкивает. Да ладно, все веселей, чем с сумасшедшей старухой». – Счастливого пути, постараюсь…

Сергей разбирал газеты, вырезая для дневника интересующие его заметки. Среди них попалось сообщение, «перепечатанное из одной русской газеты», как было указано английским корреспондентом.

– Послушайте, – улыбаясь, обратился он к Геннадию, шагавшему из угла в угол, мимо стола, – самые последние новости о Москве!

– Что там?

Сергей прочитал, подражая голосу радиодиктора:

– Население Москвы взволновано неожиданным сообщением!

Цена на водку повышена в два раза. Городские власти закрыли единственный в стране «Коктейль-холл», помещавшийся на улице любимого народом писателя Максима Горького.