Я внимательно осмотрел себя. Ножей видно не было. Попрыгал на месте. Тоже вроде ничего не звенит, ножи выпадать не собираются. Я вышел в коридор. Минут десять слонялся по почти пустым коридорам, придумывая как бы еще убить время.

– Громов! Ну что, нашел Снегиря?

Я обернулся. Позади меня стоял Витька и вопросительно смотрел на меня. Очевидно пытался найти следы «беседы».

– Ну чего у человеку пристал? – Подошедший Снегирев отстранил Витьку от меня. – Не видишь, занят он? Иди, иди, погуляй!

Витька замер, ошеломленно наблюдая за тем, как я со Снегирем отошел в сторону и стал спокойно разговаривать.

– Представляю, что он сейчас думает, – усмехнулся я.

– А плевать, – четко сказал Снегирь. – Мне до лампочки, что он думает. Вот приставала.

– Наверное, он просто боится быть один.

– Да плевать на него! Что было вчера?

– Да ты же все видел. После твоего ухода ничего интересного не было. Честно не было, – добавил я, заметив его недоверчивый взгляд. – А ночью я спал и никуда не бегал.

– С тебя станется, – буркнул он. – Я уже не знаю, что от тебя ожидать.

Но тут прозвенел звонок, и нам пришлось идти в класс. Но даже там я ловил удивленные взгляды Витьки, которые тот бросал на меня и на Снегирева. Он сидел от меня через три парты, и мне было прекрасно его видно.

– Ты что это, помирился со Снегирем? – удивленно спросил мой сосед по парте.

Ну вот, теперь разговоры будут только о том, что Громов помирился со Снегиревым. Как будто это новость мирового значения.

– Нет, Славик, мы с ним обсуждали условия будущей дуэли.

– Громов, Селиванов! Прекратите разговаривать!

Больше Славка ко мне не приставал.

После уроков мы со Снегиревым уходили из школы вместе.

– Ну ты дал! Мне было даже больно смотреть, как на физре ты пытался выглядеть каким-то увальнем.

– А что, было заметно? – с тревогой спросил я.

Снегирь задумался.

– Ты знаешь, нет. Просто если бы я не видел вчерашние твои упражнения, то я не понял бы, что ты пытаешься не показать вида, что все эти упражнения для тебя очень легкие. Просто ты выглядел в несколько меньшей форме, чем обычно. Я бы тоже не понял, но потом, увидев, как на турнике ты со всех сил пытаешься не подтянуться больше трех раз, мне все стало ясно. Ты же ведь мог больше подтянуться?

– Вообще-то мог. Но я не хочу, чтобы все поняли, что со мной что-то произошло.

– Я так и понял. Но знаешь, мне кажется, долго скрывать тебе ничего не удастся. Сейчас заметил я, но потом это увидят и остальные.

– Не трави душу. Наверно, мне придется научиться притворяться.

– А почему ты не хочешь показать все то, на что ты способен?

– И как объяснить, что за один день я стал вдруг спортсменом?

– Ну, ты мог бы сказать, что до этого притворялся.

Я молча смотрел на Снегиря, пока тот сам не понял глупость подобного предложения.

– Я не собираюсь быть звездой школы. Вообще, я стараюсь остаться как можно незаметнее. – Я огляделся по сторонам. – Черт, где же Аркадий Анатольевич? Он же обещал ждать меня у школы. Может с ним что-то случилось?

– Не нервничай. Он же не знает, когда у тебя занятия кончаются.

– Ну чего вы к нам пристали? – этот вопрос я слышал довольно часто, когда шел из школы домой. Юные рэкетиры из восьмых классов снова зажали кого-то из младших классов за гаражами, вытрясая очередной долг. Только на этот раз там, похоже не одна жертва.

Я резко свернул и направился в сторону звука, проклиная в душе Деррона. Чертов рыцарь с его рыцарским кодексом. Какое мне дело до того, что там происходит? У меня есть гораздо более важные дела, чем выручать малолеток по собственной глупости попавших в переплет. Только вот беда в том, что Деррон прекрасно умел учить. И обучал он меня не только боевым искусствам. «Коль рыцарь ты – то рыцарь ты всегда». И ведь видел я этих рыцарей! В большинстве своем они заняты тем, что хвастаются друг перед другом придуманными подвигами. Только вот был ведь и Даерх, Буефар.

– Ты куда? – удивился Снегирь.

– Совершать глупости, – процедил я.

За гаражами двое подростков из восьмого класса поймали четверых пятиклассников и вытрясали из них, скорее всего придуманный долг. Несколько раз мне приходилось видеть, как это происходит. «Мальчик, хочешь фокус покажу? Спорим, что сейчас карта исчезнет?» – И прежде, чем мальчишка успевал что-либо сообразить, карта действительно исчезала. Чаще всего в кармане спорщика. После чего пятиклассник признавался побежденным и с него требовали проигранные деньги, хотя тот и не думал спорить. Конечно, жертвы выбирались не просто так, а те, кто не мог за себя постоять. О том, что подобное существует в школе, знали, похоже, все, кроме преподавателей. А у начинающих рэкетиров хватало ума не связываться с теми, от кого можно и получить.