– Командир! Можно, по забывчивости я кинусь в кабинет Помса первым? Даже впереди вас? – спросил нетерпеливый юнга, готовый бежать по лестнице вверх.

– Но прежде мы должны освободить того» кто сидит в печенке, – остановил его командир. – Может, наше промедление станет для этого узника роковым. Ведите нас в печенку! Вы будете нашим проводником, – сказал он майору.

В пьедестале было по-прежнему глухо и безлюдно. И потому наши герои без особых помех у ну, разве что вспугнув по дороге стаю летучих мышей, взбежали на винтовую лестницу и устремились по ступеням ввысь, на помощь незнакомому бедняге, который уже стал им верным товарищем, а для Сапи и вовсе закадычным другом.

Майор привел их к двери с музейной табличкой «Печень гения» и массивным амбарным замком. Саня вспомнил сказку о храбром портном и сжал замок своей могучей ладонью. Через се-кунду-вторую из замка закапала ржавая вода, и он стал похож на выжатый творог. После чего его соскребли с двери.

Честь объявить узнику о том, что он свободен, была единодушно предоставлена великому астронавту. При этом были учтены и его величественная осанка, и прекрасно поставленный громовой голос. Но прежде чем вступить в темницу, командир вежливо постучал в дверь.

– Милости прошу! Если сумеете войти. А если у вас все-таки получится, прошу заранее извинить за непрезентабельный вид моей обители, – послышался из темницы приятный баритон. Слышалось в нем нечто этакое барское.

– Нет, это вы нас извините за то, что явились без приглашения, – ответил великий астронавт, распахивая дверь, точно врата, и переступая порог. – Но мы пришли объявить: «Мой друг! Вы свободны! Выходите!» – Мощный голос командира раскатился под сводами печени и впрямь наподобие летнего грома.

В ответ на его трубный призыв из тьмы страшного узилища появился незнакомый мужчина. Но незнакомый лишь на первый взгляд, а на второй – земляне поняли, что знают этого человека всю жизнь.

– Здравствуйте, Иван Петрович Белкин! – взволнованно приветствовал Аскольд Витальевич важного узника.

– Господа, как вы меня узнали? По-моему, я не имел чести с вами встречаться раньше? – удивился тот, кого назвали Белкиным.

Его недоумение вызвало у землян и Мульти-Пульти дружную улыбку.

– Да как же вас не узнать?! – воскликнул командир. – Ну-ка, сыщик, вам слово!

– «…был росту среднего, глаза имел серые, волосы русые, нос прямой; лицом был бел и худощав», – доложил сыщик. – Как видите, приметы совпадают! Это вы написали «Повести покойного Белкина» . У нас есть свидетель – Александр Сергеевич Пушкин! Но… свидетель также показал, что вы «покойный». А вы живы и здоровы. Вот перед нами. Как это, по-вашему, надо понимать? – спросил он в отчаянии, не в силах совладать со своей сыщицкой натурой.

– Иван Петрович – персонаж. А персонажи бессмертны! – опередил Белкина командир. – Разумеется, те, кого породил истинный гений.

– Но «Повести» не моя заслуга, – засмущался Белкин. – Надеюсь, вы понимаете, что их сочинил сам господин Пушкин. Хотя некоторые люди приняли его вымысел за чистую монету. Они убеждены, будто «Повести» и впрямь написал ваш покорный слуга. И у меня-де действительно остались неопубликованные рукописи. И когда же, мол, я их издам?

– Признаться, я тоже думал так, – вздохнул Мульти-Пульти. – Но не знал, как вас найти. Хотел прочесть.

– Вот-вот. Потому-то мой автор и нарек меня «покойным Белкиным», дабы уберечь от особо назойливых читателей и мошенников разного рода. Но, увы, это не помогло. И в конце концов я оказался здесь, – помрачнел Белкин.

– Но как это могло случиться?! – вскричали все.

– Меня на свою планету завлек писатель Помс. Ну где еще искать свой угол персонажу, как не на придуманной планете, среди других персонажей? Помс обещал мне уединение и покой. Но на самом деле он решил завладеть моим несуществующим романом да издать его под собственным именем. Мои уверения в том, что роман всего лишь фантазия Пушкина, отскакивали от него, точно от стены. Он топал ногами и кричал на меня: «Ты сгинешь в моей печенке, если не укажешь, где твой роман!» Но я не могу ему дать то, чего нет. И потому томлюсь здесь уже не один год. – Так закончил Иван Петрович Белкин свой печальный рассказ и опустил голову.

– Но, сударь, с этой минуты вы свободны! В вашей воле покинуть и печенку Помса, и сам памятник! – с удовольствием повторил великий астронавт эффектную реплику, которую освободители произносят с особым наслаждением и которая для уха узника звучит слаще самой божественной музыки.

– Господа! Примите мою глубочайшую признательность! – искренне поблагодарил Белкин. – Печенку я покину тотчас и с превеликим удовольствием. Но, с вашего позволения, я бы на некоторое время задержался в самом памятнике. Хочу заглянуть в «Книгу» Помса. Ибо меня с первых же дней заточения занимает вопрос: «Зачем нужны господину Помсу чужие рукописи, коль у него уже есть собственная, как он говорит, гениальная „Книга“?