Но я не двигалась.

Что-то было не так. Не так и очень знакомо.

Паралитик.

Такое со мной уже проделывал Дьякон, когда мы были в противоположных лагерях. А теперь, похоже, так меня ударила Рэйчал.

— Что? — сказала я, но это все что я смогла, прежде чем мой рот отказал мне, и я упала на пол, пытаясь бороться с наркотиком. Стараясь продолжать дышать.

Рэйчал наклонилась надо мной и достала нож.

— Глупая девчонка, — сказала она, но не голосом Рэйчал, а тем что я сразу же опознала — Лукас Джонсон. — Я мог подождать, я мог рискнуть, у тебя был Ключ Ориса. Я даже мог посодействовать ему. Соблазнять тебя. Дразнить тебя. Удерживать от поиска утерянного ключа. Удержать тебя от мыслей о роли великомученицы. Если портал откроется, для нас всегда будет шанс.

— Даже если бы у меня ничего не получилось, и ты бы заняла трон, ты бы не смогла удержать его. И как ты себя чувствуешь, когда все что ты есть, и все чем ты будешь, пришло от меня? И сильнее, потому что я создал тебя. Спланировал тебя. Я, твою мать, контролировал тебя. А ты и не знала.

Во мне вскипело отвращение к себе, но я не могла ничего поделать. Лишь лежать тут и ждать, когда он разрежет меня на кусочки.

— И после моего подвига, когда я разрежу тебя на кусочки и разложу их по маленьким коробочкам, которые спрячу по всей земле, я создам мир, который хочу я, и как хочет тот, кому я служу — Кокбиэль, сильнейший. — Он улыбнулся. — Как мне везет, что не нужно ждать этой участи. — Он держал нож. — Ключ, которые закрывает врата? Прости, милая доченька, но я не могу позволить тебе воспользоваться им. Но лезвие кажется достаточно острым. — Он наклонился ко мне. — Возможно, мы найдем ему какое-нибудь применение, прежде чем я уничтожу его для пользы.

Он присел рядом со мной, и я изо всех сил старалась, чтобы ужас не отражался в моих глазах. Это было то, чего я больше всего боялась с того момента, как узнала что бессмертна. Я буду жива и недееспособна. Жива, упакованная в коробочки. Разделенная на части. Страдающая от ран и не способная исцелиться или восстановиться.

И все это было в руках моего больного, чокнутого, демонического папаши, а я даже не могла открыть рот, чтобы закричать.

— Сейчас, сейчас, — он прижал лезвие к моему плечу, — я сделаю все быстро. — Потом поблагодаришь.

Я не чувствовала, как он провел лезвием, но я услышала хрип, когда он завалился назад, неожиданно потеряв равновесие. И хотя я не могла повернуть голову, но у меня был прекрасный угол обзора, чтобы увидеть почему — из груди Рэйчал торчал нож. Как раз слева от ее сердца.

Она задыхалась и хватала его, пыталась вытащить, и зарычала, когда Роуз побежала вперед, притормозив только, чтобы схватить мой нож из кобуры.

— Ты, сукин сын, — сказала она, отпихивая его и хватая Джонсона за подбородок.— Ты воспользовался мной. Ты изнасиловал меня и Лили. — Она крутанулась, и пнула его каблуком точно в лицо. — Ты играл ей, как чертовой марионеткой. Всей нашей семьей. Хватит.

Она пнула, и Джонсон отлетел назад, затем вскочил на ноги, не совсем чувствуя себя комфортно с телом, чтобы продолжать бой.

Но у него был нож, и он бросился на Роуз. Она отклонилась влево, а затем пнула снова. Я хотела закричать на нее, что нужно его прикончить, а не мстить за обиды, но я была замороженная, беспомощная и могла только смотреть, как Роуз наконец-то могла взять реванш над Лукасом.

И это был жестокий реванш. Она была женщиной –огнем, ярость управляла ей, Джонсон едва мог защищаться.

— Ненавижу тебя, — сказала она, в этих простых словах было столько смысла. — Я тебя ненавижу, и ты умрешь. — И с этими словами она вонзила мой нож ему в сердце, а затем вырвала свой из его слабеющих рук. Его она вонзила тоже, а когда он упал, она ногой вбила нож глубже.

А затем, когда тело начало превращаться в слизь, она вытащила ножи и плюнула на него.

Если честно я хотела зааплодировать.

Роуз стояла и тяжело дышала, на ее лице была гордость и изумление. Затем она посмотрела на меня, и в ее глазах мелькнуло беспокойство. Она присела рядом со мной. — О господи, о господи. Она умерла, она, кажется, точно умерла, и он воспользовался ее телом. А затем ты излечила его и, о господи, с того момента он использовал ее тело, а ее уже не стало, а мы и не знали. — Она облизала губы, из ее глаз текли слезы. — А мы и не знали.

Слезы текли по ее щекам, когда Роуз подняла мою руку и надрезала мое запястье, мир поблек, и я потеряла сознание.

— Ну давай же! Давай! Мы должны поторопиться! Давай!

Я очнулась и увидела лицо Роуз надо мной, и почувствовала вкус крови во рту. Моей крови. Я моргнула, сплюнула и сделала медленный, болезненный и глубокой вздох.

— Джонсон? — поинтересовалась я грубым и надломанным голосом. — Он и в правду мертв? Мне не показалось?

Роуз кивнула, занятая тем, что пыталась усадить меня, но когда она посмотрела на меня, в ее глазах я увидела боль. — Он изнасиловал меня, — сказала она. — Он издевался надо мной, делал мне больно и изнасиловал меня. Но когда я убила его, он был…— Она перевела взгляд на грязное пятно на полу.

— Это больше не была Рэйчал, — сказала я ласково. — И ты убила сукина сына, издевающегося над ее телом. Который мучил тебя. Поздравляю нас с избавлением. — И не смотря на то, как все это обернулось, и то, что Роуз уничтожила мужчину, который измывался над ней так долго, было каким-то настоящим божественным правосудием.