Передо мной сидел человек, доведенный до отчаяния. Она смотрела перед собой отрешенным взглядом, казалась безучастной и безразличной ко всему происходящему. И это меня больше всего пугало. Казалось, она очень устала и не желает бороться. Казалось, она даже рада, что все так случилось и у нее вновь появился, теперь уже серьезный, повод для ухода из жизни. Я вспомнил все, о чем говорила Оксана, и понял, что Васина жизнь – на волоске. Она стоит на краю пропасти и в любую минуту готова туда броситься. Моя задача – во что бы то ни стало предотвратить эту ошибку.

– Васенька, Вася, Василек… – Я крепко обнял девушку, словно именно так пытался уберечь ее от непоправимого.

Но на этот раз она ни одним жестом не выдала своего волнения при виде меня. Она словно окаменела, и ее серые глаза были устремлены в одну точку на серой стене.

– Васенька, ну, перестань. – Я встряхнул девушку за плечи. – Ты это зря, Вася. Никто не верит, что ты виновна. Никто! Ты совсем скоро выйдешь отсюда. Слышишь? Я уже много знаю. Пока точно не могу тебе объяснить, но ты потом сама узнаешь. И тебя совсем скоро выпустят. Ты мне должна верить. Слышишь?

Она слышала, но не верила. Она сидела так же неподвижно, и я не знал, что мне делать, как ее вернуть. Пустые слова и обещания не спасут. Здесь нужен особый подход. Особые фразы, особые чувства. И тут меня озарило. Необходимо рассказать о своих утренних приключениях в ее квартире, чтобы переключить внимание на себя. Если она меня любит, обязательно переключится на мою боль и станет опасаться за мою жизнь.

Мой расчет оказался верным. Когда я красочно, немного преувеличенно описал ей нападение злодеев, свои страдания, муки и боль, а для достоверности показал руки, покрытые огромными синяками, в ее глазах застыл страх. И боль – за меня. Вася изо всей силы обняла меня за шею.

– О Боже, Ник! Это правда? Ник, милый мой, славный мой, тебе больно? Да, тебе больно…

Я для полной убедительности сморщил лицо, всем видом показывая, какую чудовищную боль испытываю. Это ее окончательно привело в чувство, и она превратилась в прежнюю Васю, забыв о собственных горестях.

– Ник, ты не должен так рисковать. Ник, милый, я так боюсь за тебя. Ты не должен так… Ник, я знаю, у меня все будет хорошо. Главное, чтобы с тобой теперь ничего не случилось.

За пару минут мы поменялись ролями: она уже, как могла, успокаивала меня, хотя я в этом, в общем-то, особенно не нуждался. Но главное – я достиг цели и теперь спокойно могу расспросить ее о важных вещах, имеющих отношение к делу. К тому же мне удалось хотя бы на время уберечь ее от опрометчивых поступков.

– Не волнуйся, Васенька, я буду в порядке. Обещаю. Но только в том случае, если ты окажешь мне помощь и потерпишь, и перестанешь думать о глупостях. Иначе мы ничего не достигнем. Иначе мы лишь обрадуем настоящего преступника. Но ведь нам это вовсе не нужно! Мы обязаны выдержать это испытание и обязательно выдержим. И совсем скоро будем вместе. Совсем скоро. Тебя уже дома ждет подарочек. Мы весело отпразднуем твое возвращение. И закатим такой пир! От которого «КОСА» разлетится вдребезги.

– Правда? – Ее глазки опять горели огнем. – А что за подарок? Я обожаю сюрпризы!

– Это секрет, – улыбнулся я. И печать таинственности легла на мое лицо. Хотя я сам понятия не имел, что это за сюрприз. Поскольку у меня его просто-напросто не было. Но зато в запасе было время, чтобы его придумать. И я обязательно обрадую Васю по случаю ее возвращения в свободный мир. Но для этого нужно было много сделать. И много понять. Поэтому я решил не тратить время на пустую болтовню и осторожно приступил к расспросам. Самое неприятное – про цианистый калий – я решил оставить на потом.

– Вася, ты уже знаешь, что меня ударили по голове твоей Афродитой. Не думаю, чтобы сама богиня любви ополчилась на меня, поскольку ее я никогда не разочаровывал. Но кто-то все же совершил этот неблагородный поступок. Скажи, кто бы это мог быть? Кто знал о существовании у тебя Афродиты? И вообще откуда взялась у тебя эта ценная вещица?

Она печально улыбнулась.

– Она красивая, эта Афродита. Ты знаешь, это единственная ценная вещь в доме, хотя я и понятия не имею, насколько она дорога. Я даже не задумывалась об этом. Сколько себя помню, эта скульптурка всегда была в нашем доме. Мама говорила, что она передавалась из поколения в поколение. Кто-то из моих предков купил ее, наверно, когда время еще не обозначило ей такую высокой цены. А потом она все дорожала. Вот так.

Ты же знаешь, Ник, я осталась одна на всем белом свете, а эта богиня мне всегда напоминает о моих родных. И всегда успокаивает меня. Ведь одиночество – понятие абстрактное. Мои родители умерли. Но я все равно постоянно связана с ними именно благодаря этой скульптуре. Я смотрю на нее и представляю, сколько поколений людей вот так же вечером, при тусклом свете лампы или свечи вглядывались в эту божественную красоту, в это совершенство. И во всех этих людях текла кровь, похожая на мою. И, наверное, их лица немного были похожи на мое. Мир так несовершенен. И они умерли. Но эта бронзовая Афродита – вечность. И она – совершенство и правда. И я умру. Но кто-то после меня, очень на меня похожий, будет общаться с Афродитой, как я теперь. Я с ней была не так уж одинока. Это нить, связывающая меня с близкими. Я разговариваю с ней, прошу совета. И ты знаешь, именно она часто ограждала меня от опрометчивых поступков. Поэтому говорить о ее цене… Даже думать об этом – кощунство. То же самое, что продать родных. Я никогда не расстанусь с ней, даже если у меня не будет ни гроша в кармане. Я расстанусь с ней только в случае смерти.