В общем, это чудесное явление можно было объяснить. Я воспринимал закорючки и чёрточки через аин и сквозь аин, по сути, опираясь на её знания. И происходящее меня буквально завораживало. Это ведь область знания и восприятия, прежде никому из людей не знакомая и, наверное, никем больше из них не изведанная.

Последующие три дня я отдыхал, работая вместе с демоницей над её рукописями. По дрожи нетерпения и азарта ощущал, как она постепенно начинает вспоминать прошлое — и это захватывало меня, трогало до глубин души. Иногда казалось, что я чувствую прошлое за неё, потому что саму демоницу оно крайне мало волновало. Иногда она даже огрызалась, раздражённая моей эмоциональной возбудимостью.

Об руку с эйфорией, которую принесла мне возможность запросто получать знания и навыки, шёл настоящий шок от понимания, насколько она чужда мне. Да и, собственно, любому человеческому существу, что уж там. Ни намёка на смутное хотя бы сожаление о минувшем, ни тени ностальгии по прошлому, в котором она была полноценным, свободным существом. Никаких сладостных воспоминаний. Для аин прошлое было либо кладезем драгоценных знаний, умений, информации, либо основанием для мести.

Именно из-за всего этого, прочувствовав собой нашу с ней психологическую чуждость друг другу, вызывающую несхожесть, я бросился отчаянно ухаживать за Ниной. Мне это удавалось изредка, жалкими урывками: с одной стороны, потому, что демоница полностью оккупировала моё время, с другой стороны — из-за самой девушки. Бедняга шарахалась от моих знаков внимания, как от смерти, и мне даже казалось, что тут всё понятно и закономерно. Я её работодатель, испортить со мной отношения означает лишиться хорошего места и перспектив. Женщина всегда чувствует, когда она нравится, и если уверена, что по объективным причинам не может ответить влюблённому положительно, ожидает с его стороны обид или даже ярости.

Строгая позиция Нины, ошибочно предполагавшей, что она знает, чего я хочу, всё больше и больше восхищала меня. Любая женщина может попробовать пофлиртовать с начальником в надежде на выгоду или поблажки, мало задумываясь о последствиях. Задумывающаяся, но бессовестная запросто способна долго играть в эту игру, плюя на чувства и переживания используемого мужчины. Нина же, как я это понимал, стремилась быть честной. Никого не хотела использовать и сразу дала понять, что она — неподходящий объект для ухаживаний. Её поведение можно было только уважать.

А из уважения медленно, но верно вырастала симпатия.

Решимость хоть как-то отыскать с ней общий язык становилась всё сильнее. В очередной раз, чудом поймав Нину в комнате, и так, чтоб без свидетелей (для этого пришлось постараться, продемонстрировать настоящие чудеса изобретательности), я с ходу выпалил, что она мне очень нравится, восхищает меня и совершенно очаровала. И поспешил добавить, что больше всего мечтал бы о прочных дружеских отношениях с нею — без какого-либо подтекста, поскольку, к сожалению, скован наличием внутри меня демона, делающего невозможным какой-либо интим.

Прозвучало это, конечно, по-идиотски. Закончив подготовленную заранее фразу, я помимо воли покраснел.

Однако девушка определённо заинтересовалась. Прекратила попытки благовидно сбежать, даже позволила взять себя за пальцы. Спросила об аин. Я изобразил смущение. Тут необходимо было искусно лавировать в лабиринте запретных тем, чтоб сохранить романтический флёр беседы и одновременно донести до собеседницы всю пикантность ситуации, в которой мне приходится жить. Впрочем, решение пришло само собой. Проще всего оказалось пораспространяться о своём одиночестве, о мечте наконец-то увидеть рядом родственную душу, спутницу, способную поддержать душевно и дружески. А заодно добавить: мол, если б не был уверен, что такого проблемного мужчину нормальная девушка просто не пожелает постоянно видеть рядом с собой, с ходу сделал бы предложение. Это был жест максимально романтический и почти безошибочный.

— Ну, предложение — это как-то преждевременно, — улыбнулась приятно порозовевшая Нина.

— Так нечестно, — заныла аин. — Просто гадство! Ну, я тебе покажу!

— Да ладно! Уймись, хвостатая… Нин, так ты согласна попробовать, правда? Да? Просто здорово. Съездим сегодня в Сергиев Посад? Посидим в каком-нибудь ресторанчике, потом можно будет погулять или на лошадях покататься…

— Какой к хрену ресторан?! Какие лошади? А работа? Работа стоит!

— Отвянь, Тилька. Подождёшь… Или можно будет в какой-нибудь музей сходить. Я слышал, что в Сергиевом Посаде много интересных музеев, но ни в один до сих пор не сходил. Как ты на это смотришь?

Нина на культурную программу посмотрела одобрительно. Правда, напряжённость в ней ещё чувствовалась, но я верил, что со временем смогу победить любое предубеждение. Ведь я ей не лгал, так чего мне бояться? Мы с ней сходили в музей игрушки, потом отлично посидели в милом ресторанчике. Всё это время я отмахивался от нервных комментариев обиженной аин, не решаясь «отключить» её вовсе, потому что она могла предупредить о возможной опасности, которую я способен прохлопать ушами, увлечённый своей спутницей.

— Я вижу, ты не унимаешься, — откомментировала Рита, когда я вернулся с Ниной в Воздвиженское. — Смотри мне! Обидишь девочку — я тебе такое устрою! Война курортом покажется!

— Ух, сурова моя финансовая фирмоправительница!

— Какая там у тебя фирма, — добродушно ответила она и положила передо мной огромную стопку листов. — Вот, смотри. Половина денег поступила на твой счёт, так что сегодня я закончила работу. Покрыты все долги за пользование техникой, за боеприпасы, по премиям и страховым выплатам семьям погибших. Отчёт я набросала. Чуть попозже всё сведу в одну таблицу.