В себя его привела боль. Выскользнувший из ослабевших пальцев тесак упал на ногу. Благо попал он на довольно плотный войлочный тапок, прочный материал выдержал, частично погасив удар. Однако ощущение было не самым приятным. Ежедневно находясь рядом с «нереальным» по меркам общественности, ко многому волей или неволей привыкаешь, вот и сейчас вместо того, чтобы бежать прочь, Семён кинулся к постели и, подхватив замершее на мгновение тело, не без усилия вырвал его из лап невидимого мучителя. Он не надеялся, что это поможет, но и бездействовать тоже не мог. Очевидно, «нечто» отпустило женщину, и она тряпичной куклой обвисла на его руках. Расслабленное тело показалось Семёну на удивление легким для столь плотной комплекции.

Стараясь не паниковать, он тут же уложил «пострадавшую» на стоявшую в уголке тахту, вернуть её обратно на кровать у Семёна рука не поднялась. Врач внутри победил, и он тут же деловито обследовал женщину на предмет вывихов и прочих неизбежных после такого воздействия травм, и с удивлением констатировал: явное понижение температуры тела, пульс немного учащённый, но в пределах нормы, сердцебиение ровное, никаких признаков повреждения суставов, связок или мягких тканей. Только неимоверная общая бледность, странно контрастирующая с излишне ярким румянцем. Это было нереально, но факт лежал перед его глазами. Возможно, клинический или биохимический анализы, тамограмма и другие исследования показали бы отклонения от нормы, но здесь не было необходимого оборудования, а куда-то везти Катерину Семён боялся. Вернувшиеся с работы соседи спокойно отреагировали на состояние женщины, и Семён впервые задумался о том, что всё имеет свою цену. Что же испытывают его сотрудники после работы? Это нормально? К подобному можно привыкнуть? Спросить впрямую он не решился, поспешив поскорее убраться подальше.

После пережитого он не был уверен, что по-прежнему стоит использовать дар Катерины в поисках Светланы и её сестры. Слишком сильное впечатление произвела на него полученная женщиной «отдача». Да и дальнейшее использование дара для лечения абсолютно посторонних им людей за деньги, тоже теперь не казалось такой уж удачной идеей. Семён понимал, что над ними висят долги и обязательства, что сложно будет убедить Сергея, что он сам, отстранившись от клинической практики, потерял квалификацию. Но если все эти люди настолько жертвуют собой ради других… то во благо ли их освобождение из клиники? Да, там было психологически не комфортно, да, здесь они ощущали себя нужными, но стоило ли всё это таких мучений?

Весь вечер Семён провёл дома, пытаясь как-то схематизировать полученную информацию и придумывая, как бы донести её до сотрудников правоохранительных органов, не привлекая способности своих подчинённых. Вот только, как ни крути, данные казались притянутыми за уши, надуманными. Диктофон, как назло, остался у Катерины на кухне. Он-то знал, что всё это правда, но в то же время понимал: в полиции ему не поверят, в лучшем случае, а в худшем, посчитают психически неуравновешенной личностью, что может поставить крест на поисках Светланы с помощью официальных органов.

На следующий день, отбросив все сомнения, Семён быстро завершил самые неотложные дела в клинике и наведался в участок. Каково же было его удивление, когда на входе в кабинет следователя он столкнулся нос к носу с… Катериной.

— А ты-то… ты что здесь делаешь? — не заметив, что перешёл на «ты», уставился на свою сотрудницу мужчина.

Стоит отметить, выглядела она вполне бодро, свежо и казалась отдохнувшей.

— Прости, — та смущённо отвела взгляд. — Не стоило тебя в квартире оставлять… я забылась… расслабилась…

— То есть, так всегда? — ошалело воззрился на неё Семён, осознающий, что его худшие опасения подтверждаются.

— Да. И… как бы это объяснить… — неожиданно к её щекам прилила краска, даже кончики ушей вспыхнули. — О том, что у меня давно нет личной жизни, думаю, ты и сам без подсказок догадываешься, — так же непринуждённо перешла Катерина на «ты». — Так вот… как уж всё это выглядит со стороны, не знаю, возможно, и пугающе, но по ощущениям… это схоже с экстазом. Ну… если это можно так назвать. Не знаю уж, то ли отроду я такой извращенкой была, то ли частые побои мужа оставили свой отпечаток, но та боль, что я испытываю после «работы», доставляет мне неимоверное наслаждение.

На Семёна словно ушат ледяной воды вылили. Вот и что ей на это сказать?

— Ты что-то узнала? — его взгляд указал на вход в полицейский участок.

— Нет. Но дала им повод для размышлений, — явно обрадовалась смене темы Катерина. — Что там у нас с «новыми» психиатрическими клиниками?

Семён оказался застигнут врасплох подобным вопросом. В кутерьме последних дней он напрочь забыл о том, что должен был связаться с руководством двух медучреждений. Да и сомнения в своём праве на использование дара подчинённых в коммерческих целях не давали ему покоя. Катерина всё поняла по выражению лица своего начальника или прочитав мысли и, умильно скривившись, жалобно произнесла:

— Эх… господин начальник, вы меня отдыхать заставляете — да? — голос поскрипывал так, что, казалось, из глаз говорящей вот-вот должны фонтаном брызнуть слёзы, вот только эти самые глаза предательски лучились смехом. — А о нас не беспокойтесь, у каждого «откат» свой, но он не причиняет страданий. Мы действительно искренне хотим помогать людям.

На том и разошлись. Катерина отдыхать, Семён на работу, созваниваться с коллегами из соседнего региона.

Три дня пролетели для Семёна как один миг, дел накопилось немало, а по вечерам приходилось посещать вызывавших его следователей. Нового полицейские ничего так и не нашли. То есть, это он так считал, очевидно, Катерина заложила им информацию в голову каким-то извращённым способом, напоминающим мину замедленного действия. К концу каждого рабочего дня они вспоминали какой-нибудь немаловажный фрагмент, пребывая в полной уверенности, что только что самостоятельно это выяснили по своим каналам, разглашать которые, видите ли, не имеют права. Семёну не оставалось ничего иного, как скучать, выслушивая нудные отчёты о том, что он и так знал. Благо на третий вечер поток информации был исчерпан, а значит, пришло время действия. Что они будут делать и как, он не особо интересовался. Его волновал лишь результат.