– Соленый, – заметила она через мгновение. – Дневные купания? С чего вдруг?

Скрипнул с силой отодвинутый Гаем стул, и длинноволосый вышел из гостиной, громко хлопнув дверью.

– Зачем ты его злишь? – спросил Бес и улыбнулся.

– О чем ты? – удивилась Лео. – Какое мне дело до Гайлеона?

– Ему есть дело.

– А мне-то что? – прошептала девушка, почти касаясь губами губ Бестелиона.

Демон вдруг откровенно и громко расхохотался и, бесцеремонно спихнув с себя Лео, встал.

– Эй! – обиженно вскрикнула девушка. – Что это значит?

– Это значит, что тебе стоит поискать другой объект для экспериментов, малышка, – ответил Бес, послал ей воздушный поцелуй и исчез.

Обиженно фыркнув, Лео топнула ножкой:

– Вот же бес!

– Я все слышу, – прошелестел смеющийся голос.

Употребив полпузырька валерьянки, Ирка плавно отпала неподвижной и сонной, но очень спокойной тушкой на диванчик, перестав реагировать как на меня, так и на тлеющую между пальцами сигарету. Устранив возможный источник пожара и кое-как переместив подругу на застеленную мамину постель, я решила прибраться на кухне. И тут только сообразила, что что-то не так, как обычно. Несколько минут задумчиво мыла кружки, пытаясь определить, что же меня беспокоит. Осмотрев кухню, я наткнулась взглядом на шеренгу мисочек на полу.

В голове что-то больно тюкнуло. Стараясь не пугаться раньше времени, я негромко позвала:

– Тима! Тимка. Хочешь кушать? Я тебе рыбки достану!

И призывно открыла-закрыла холодильник. Когда кот на кухню не явился, я начала паниковать.

Я слишком хорошо знала своего Тимофея, чтобы даже допустить мысль, будто он меня не услышал. Этот пушистый проглот забывал обо всем, когда слышал скрип дверцы холодильника. А уж заветное слово «рыба» – его он знал лучше, чем собственную кличку! – заставляло кота на всех парах нестись на кухню. Даже без этого всего Тим не мог проигнорировать ни мое появление, ни наши с Иркой посиделки в его любимой комнате. Такого никогда не было. Никогда!

Я прошлась по всем комнатам, проверяя закутки, где Тим любил вздремнуть. К моему ужасу, кота не оказалось даже на стопке свежевыглаженного белья в шкафу. Тихо подвывая и утирая текущие по щекам горячие слезы, я проверила входную дверь и все окна, уже на грани истерики обнаружив открытую форточку в маминой мастерской.

За секунду в голове пронеслись кошмарные картины неизбежной Тимкиной кончины. Кот в последний раз был на улице еще во времена своего детства, а там собаки, зима, люди. Поскуливая, я натянула на ноги ботинки, схватила ключи и выскочила из квартиры, готовая бежать, искать, спасать любимца.

– Тим! – крикнула я, вылетев из подъезда. – Тимка, миленький. Кыс-кыс! Тимка, домой!

Из-за начавшегося снегопада я ничего не могла увидеть дальше, чем на несколько метров. Слезы замерзали раньше, чем я успевала их стереть. Дыхание вырывалось морозным белым облачком.

– Тима! Пожалуйста, вернись! Котик! Котик! – выкрикивала я, заглядывая под лавочки, в подъезды, обдирая ладони о кусты. Падая и поднимаясь, но продолжая искать.

Страшно было даже думать, что со мной станет, если не найду Тимку. Если сегодня еще и мой кот пропадет, то я сойду с ума. Сон, рисунки на теле и кровавые глаза не испугали меня так сильно, как исчезновение единственного самого дорогого мне существа.

– Тим… – всхлипнула я, упав в очередной раз и не находя в себе сил подняться.

Сколько потрясений может выдержать человек за один день? Не знаю, похоже, я не способна на это вообще.

– Тимка, – прошептала я, чувствуя, как сознание стремительно ускользает от меня. Смутно понимая, что делать этого нельзя, легла на лавочку, подложив холодную ладошку под щеку. Глаза закрылись сами собой, звуки отдалились, смешиваясь с тихим шуршанием снега по коже.

– Лена? – прошелестел где-то знакомый голос. – Ты что делаешь? Лена!

Сил ответить не было. Меня дернули, отрывая от лавочки.

«Оставьте, – мысленно прошептала я, погружаясь в липкое нутро беспамятства. – Тима нет. Оставьте меня здесь».

Что-то происходило. Кто-то куда-то меня нес или мне это снилось? К встревоженному мужскому голосу прибавился еще один, женский, истерично что-то выкрикивавший. Захотелось заткнуть уши, но было лень шевелить руками. Щекам стало горячо. Зачем и кто так ожесточенно бьет меня по ним?

Больно.

Я попыталась отгородиться от неприятных ощущений, еще глубже зарываясь в темноту. Там легко и просто. И ничего нет. Перед внутренним взором предстала я сама в совершенно темной комнате. Напрягла зрение, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, но вокруг словно клубился черный туман, распадавшийся под моими пальцами на бесконечные прозрачные нити. Вдруг по ногам что-то ударило, будто огромная змея задела меня могучим телом, скользнув мимо с негромким шуршанием.

Я так старательно прислушивалась, боясь сделать шаг, что знакомое кошачье мурлыканье заставило вздрогнуть. Из тумана выскочил Тим, по одежде, как по лесенке, взобрался на плечо, оцарапав руку когтями и ощутимо давя своим весом, и громко мяукнул.

– Что ты делаешь в моем сне? – спросила я кота, но тот не ответил, только еще раз мяукнув, спрыгнул вниз и убежал.

Постояла на месте, но, услышав его далекое мяуканье, пошла следом, замечая, как туман отступает. Здесь оказалось не так темно, но и света не прибавилось, просто теперь я могла различать предметы. А вообще место могло быть сумасшедшим обмороком архитектора. Про одно могла сказать точно – то, на чем я стою, пол. Хотя бы для меня. В центре этого места, если такое возможно при условии, что стен я не увидела, чернело нечто, похожее на воронку. Ступив еще на шаг вперед, услышала отчетливое дыхание, спокойное и размеренное.