Скоро я к ним привык — еду в тот парк, а там мои подружки — Маша и Гагашка. Одной — четыре, другой — пятьдесят. Их там все знали и никто не боялся. Идет русская женщина, Маша ей кивает, говорит: «Как здоровье?» — «Спасибо. Нормально». Или девушки гуляют — Маша им: «Девчонки, чего в субботу не приходили?» — «В субботу дождь был».

Сыновей у Маши пятеро. Двое уехали в Москву, в Мытищи, а она живет с младшим. Он работает на стройке, а жена у него — в магазине уборщица. Внуки у Маши все ходят в школу, кроме Гагашки — «мала еще».

А вертеть глазами, так не мала!

У нее две косички в разные стороны, как ручки у чашки.

Однажды спрашиваю:

— Маша, ты здесь в воскресенье будешь? Я хочу, чтоб ты мне новую сказку сказала.

— Давай сейчас.

— Диктофона нет.

— Диктофона, — с радостным энтузиазмом повторяет Гагашка, а Маша отвечает:

— В воскресенье нас не будет — тут схэнды бесятся.

Какие «схэнды»? Что за суеверие? Кто они такие? Цыганские орки? Я не понимаю:

— Схэнды, по-вашему, это вроде чертей?

— Хуже еще! Отморозки это. День рождения Гитлера отмечают, а ведь Гитлер сколько человек зарезал!..

— Это же скинхеды!

— Я и говорю — скинхеды, скинхеды. Они и русских бьют, если мальчик темненький. А Гитлер, зверюга, у них главный вождь! В Питере — не слышал? — таджичку убили, в Воронеже — негра, в Москве — журналиста…

— Жжюрррналиста! — куражится Гагашка.

Я поправляю: «Не жюрррналиста, а журналиста!», но девчонка знать ничего не хочет:

— Жжюрррналиста! Диктофона!

Довольная — в глум!

Так мы и виделись — весну и лето, а потом я уехал из Иванова в Питер, а когда вернулся через полгода — никого не встретил! Один раз не встретил, другой раз не встретил… Вижу — мамаши с колясками ездят.

— Извините, вы не видели цыганку с ребенком?

— Нет, не видели!

Как сквозь землю провалились! Я весь парк обегал, как марафонец. Да что марафонец? Королевич Елисей! И у солнца спрашивал, и у ветра: «Не видал ли где на свете ты Гагашки молодой?»

На прохожих кидался.

И что?

Больше мы не увиделись. Парк 1905 года сразу как-то пожух. Попробуйте вынуть из радуги одну краску — желтую, синюю, какую угодно; мир не кувырнется, радуга по-прежнему останется висеть. Или попробуйте в новогоднюю ночь, под бой курантов, обойтись без шампанского. Все равно трезвым никто не уйдет, праздник состоится, но тем не менее… Сколько я потом в этом парке ни был, он все время оставался для меня именно радугой без одной краски, новогодней ночью без бокала шампанского…

Цыгане мои!

Как я вас люблю!

Сердце мое — разоренное без вас!

Современные цыганки могут сказать: «Что ты оделась как базар-вокзал?!» Это значит «плохо». Уличное гаданье в цыганской среде сейчас стало признаком аутсайдерства, и если женщина этим промышляет, значит, семья ее бедна и нуждается, а муж не может обеспечить родным достойную жизнь.

Маша сказала, что в Иванове цыганки на вокзале — «мафиози». Может и так, но эти «мафиози» гадают лучше, чем баба Маша, — ярче, живописней. Репертуар у них гораздо шире, отчасти потому что они действительно ловкие мошенницы и не гнушаются такими приемами, какие Маша себе не позволяет.

Сколько раз шел мимо и все хотел — пусть погадают! Но в итоге трусил. И денег жалел. Но ведь если хочешь — кто остановит? Мимо судьбы не пройдешь. А пройдешь, так будешь жалеть и завянешь, засохнешь, погибнешь, будешь ходить, как живой мертвец!

— Ты веселый, но недовольный, — говорит мне одна. Что-то знакомое. Меня окружили. Вокзальные цыганки в отличие от Маши работают артелью. Таскают с собой на вокзал малышей, даже грудных, приводят дочек — пускай те учатся. Цыганская школа! Старухи говорят: «Умеешь гадать — будут тебе легкие деньги в пути».

Раньше так и было, а сейчас — не знаю. Люди поумнели. Кого обманешь?

Цыганские пророчества — это полная брехня. Среди цыган ясновидящих не больше, чем среди русских. Я не встречал. Мой опыт такой: цыганки всем говорят одно и то же — повторяются фразы, ходы, приемы, но при этом гаданье — не жесткий стандарт, а тема с вариациями, заданный мотив, который всякий раз обыгрывается чуточку по-иному, с новым завитком. Это очень похоже на игру в конструктор, когда из одних и тех же деталей ты можешь собрать и башенный кран, и машину, и з'aмок. Точно так же цыганка, пользуясь готовым набором реплик, возводит из них нечто произвольное, наиболее подходящее конкретному случаю. Зачин может быть разный: «Как в церковь проехать?», «Парень, дай прикурить». Если ты остановился, тогда говорят: «Подари для ребенка, нам кушать нечего — мы ходим, бедничаем». Или же сразу: «Дай погадаю. Я не обижу. Имя назову. Врага назову!» Ну и дальше песня льется: «Умом тебя Бог наградил и красотой наградил, а счастья тебе нет. Быстро любовь находишь, быстро теряешь. Кого сейчас любишь, в том сомневаешься. Жить будешь долго. Женишься один раз. Детей будет двое. Придет тебе бумага — через три дня; выигрышная или проигрышная — этого не вижу».