А король всё-таки не хотел сдаваться. Али обратился за помощью к англичанам. Они не отказали ему, но предложили подождать, пока с такой же просьбой о посредничестве не обратится сам Абдель Азиз. Король был сломлен физически и морально.

Джидда голодала. Мир удивлялся, почему неустрашимый воин не предпримет штурма, а он не хотел проливать лишнюю кровь.

Недоумевали и в Москве, не понимая, что представляет собой движение султана Абдель Азиза. Эмир Лотфолла, раздосадованный поражением своего короля и огорчённый отказом русских большевиков дать ему армию «для освобождения от иностранного гнёта Сирии или Месопотамии», через полгода оставил Москву и отправился в Италию. Там в марте 1925 г. в интервью он заявил, что «ваххабитское движение, принявшее явно антибританский характер, как это доказывается их недавним набегом на Месопотамию, косвенно поддерживается Россией». Естественно, в Наркомате иностранных дел заподозрили, что Лотфолла работает на англичан.

Чичерин в ноябре 1924 г. послал Хакимову письмо, в котором писал: «Нападение Ибн Сауда на Хиджаз было спровоцировано Англией, которая этим путём хотела поставить на колени Хусейна, начавшего выходить из повиновения и пытавшегося добиться от Англии выполнения ею обещаний 1915 г… Всё это заставляет думать, что Англия постарается не допустить исчезновения Хиджазского государства, выступит посредником между Али и Ибн Саудом, а главное, всеми средствами постарается вернуть вождя ваххабитов под свой контроль. Ссориться с Ибн Саудом она не сможет уже потому, что последний может оказать в данный момент крупную услугу туркам, произведя нападение на Ирак с юга. Недаром турецкая пресса с такой любовью о нём отзывается».

Россия, будучи великой державой, не могла оставаться в положении стороннего наблюдателя. И в следующем письме Чичерин даёт такую директиву Хакимову: «Сохраняя дружественные отношения с Хиджазом, мы вместе с тем должны не упускать случая войти в контакт с новой силой Аравии — Ибн Саудом. Теперь, пока ещё с достаточной определённостью не выяснилось положение, все шаги в этом направлении, естественно, должны быть проникнуты максимальной осторожностью… Наши интересы в арабском вопросе сводятся к объединению арабских земель в одно государственное целое. Если Ибн Сауд будет вести политику объединения арабов — это будет соответствовать нашим интересам…»

Таким образом, указания наркома совпали с пониманием ситуации Хакимовым на месте. Российский дипломат был мусульманином, знал арабский язык, что давало ему возможность для активных действий. В апреле 1925 г. Хакимов, объединившись с персидским и голландским консулами, совершил поездку в Мекку. Король Али был вынужден дать согласие на поездку дипломатов к святым местам и даже попросил помочь в заключении мирного соглашения между Недждом и Хиджазом, что ему было обещано. Английский консул Буллард был взбешён такой инициативой русского консула, но воспрепятствовать ей не смог.

Твёрдая позиция, занятая Хакимовым, и его инициативная политика всерьёз обеспокоили англичан. Королю Али без церемоний было заявлено, что «СССР намеренно поддерживает короля против англичан, других интересов у русских нет», что отклонение западными державами его просьб о финансовой помощи вызвано одним — нахождением в Джидде российской миссии, она — причина всех бедствий Али. Король не понимал, что в Лондоне его давно считают конченым человеком, в которого нет смысла что-либо вкладывать. Он и верил и не верил в недобрые замыслы России, но российскую миссию не выслал.

Не сохранилось письменных свидетельств о первых контактах Хакимова и Абдель Азиза в Мекке. Вероятно, они обсуждали будущее Хиджаза после неизбежного ухода Али, бесцеремонную политику Великобритании в регионе (в то время законная часть Хиджаза — залив Акаба и область Маан были присоединены к Трансиордании), возможности экономического сотрудничества двух стран, условия совершения паломничества для 30 миллионов российских мусульман, перспективы создания халифата. Как бы то ни было, в Москву ушло сообщение, что переговоры оказались в целом успешными, обе стороны проявили взаимную заинтересованность в установлении прочных связей.

Абдель Азиз был также доволен. Он обрёл новый и сильный рычаг давления на англичан, что повышало степень его самостоятельности в отношениях с Лондоном. Но в дипломатии нельзя только получать, надо что-то и уступать. В октябре 1925 г. султан провёл переговоры с британским представителем, полковником Клейтоном, входе которых были подписаны важные соглашения: он признавал предложенную англичанами линию границы на севере и уступал Трансиордании значительные участки своих земель.

Король Али надеялся как-нибудь выкрутиться и выстоять. Он до последнего момента ожидал помощи от братьев — королей Ирака и Трансиордании, он был слепо уверен в том, что англичане его не бросят. Лишь когда узнал о подписанном ими соглашении с недждийцем, а от братьев пришёл совет полагаться на свои силы, ему стало всё понятно.

16 декабря 1925 г. он пригласил во дворец британского консула Джордана. В глубине души Али всё-таки на что-то надеялся, но англичанин деловито предложил своё посредничество. «Я предложил бы султану следующие условия…» — начал Али. «Условия? — удивился Джордан. — Какие могут условия при капитуляции!» К этому времени Абдель Азизу уже сдалась Медина, и султан 6 декабря смог совершить молитву в мечети пророка. 11 декабря в Мекке после пятничной молитвы улемы, шерифы, представители знатных и богатых семейств Мекки и Джидды, члены Консультативного совета, члены шариатского суда, проводники паломников, шейхи ремесленных цехов принесли присягу Абдель Азизу, как королю Хиджаза.