— Брат Хелег, так ведь смешно же…аха-хах…всё-как всегда! Ты думаешь почему, нас с тобой, послали получать лекарские снадобья для похода, а не госпитальеров из лагеря? Да что-бы они промеж собой не сговорились и не привезли в два раза менее заказанного! Им то, за работу в походе и закупках — казна «Совета» платит, и нередко уже после боя, когда пора врачевать раненных, мы меченосцы слышим: «Ай-ай-ай…немного меньше оказалось, чем надо-порошков и микстур, ну да ничего-в следующий раз…» Старая же шутка! Нас послали именно для того, что-бы не сговорились, так эти поганцы-проще поступили: вообще не пустив нас в свой донжон! Тоже кстати, не впервой слышать о таком: получили заказ и оплату из фондов, а когда отправился отряд в поход…забыли выдать! Тянули время как могли и…забыли! Монетки оставили себе, как изготовленное снадобье, а по документам счетоводов наших-всё будет засчитано, как полученное или спишут как «испортившееся». А то что наших братьев умрёт немало, так им всё равно…госпитальеры-в атаки не ходят!»

Сверху, как бы в дополнение, к тираде Манфреда — раздался хохот и смешки, вперемешку со словами одобрения. Госпитальеры всё слышали и самодовольно ехидничали. Это вывело Хелега из себя и он заорал что есть мочи: «Если, черти козломордые, не выдадите наши заказы по списку-беру пару мешков «взрыв-порошка», что нам уже выдали на руки, перед походом на пиратов и к чёртовой бабушке уничтожаю вас всех! Ни одного кусочка вашего не похоронят и не отпоют, Всё разметаю по свету!!!»

«Медвежонок», с уважением переходящим в восхищение — смотрел на собрата меченосца, а сверху раздавался топот ног и переговоры, сидящих в крепостице, между собой: «Всех разметает…по свету! Никакого обряда-ничего! А как же ответ держать на страшном суде-если тело то разметает?! К «бабушке чёрта» отправит, прямёхоньку в котлы адовы-ужас! Так может выскочим и прибьём всех, их всего пара?…Кого-меченосцев?! — Да ты совсем на «восточном порошке»-мозги потерял! У них же тут сейчас полный маршевый отряд, в несколько тыщь. да и к нам подошли-по приказу «Совета».

После пятиминутного сумбура в донжоне, на Хелега и Манфреда сверху — «просыпался Рог Изобилия»: пять мешков средних размеров и пару тюков, правда никого, ни людей ни их лошадей-не задевшие. Сверху раздался голос: «Всё! Без обид! Мы вас того…не признали! Думали-«лихие люди» ломятся.»

— Ага, разбойники решили на ночь глядя-орденское укрепление взять, ради порошков и корпии? Лаа-адно, сочтёмся…», — Хелег чем скорее привязал с помощью друга все вещи к своей и его лошадям и они вскачь помчались в лагерь. Уже смеркалось и в отсутствии света луны, постоянно скрывавшейся за облаками — было сложно находить дорогу, а проблуждать до самого утра никому не хотелось.

Благодаря Манфреду добрались до лагеря ещё до рассвета, хотя пару раз, когда наступала почти кромешная мгла-чуть было не налетали на пни, что иногда встречались вдоль обочин дороги. Отдав аптекарям из лагеря привезённое добро и получив от них росписи на табличке углём, пошли отчитываться к командиру Конраду.

В лагере стоял бедлам: палатки, прямо в ночное время — срочно убирались, люди повсюду носились как угорелые и требовали друг от друга выполнения тотчас, всё более невероятных действий. В телеги и повозки пытались запихнуть вещей вдвое больше их объёма. Хелег глядя на происходящее, удивился: «Вроде бы, Манфред, когда мы отъезжали из предыдущего места лагерной стоянки, такого не было?»

— Понятное дело! Там же лагерь простоял почти два месяца: дороги-проторены, всё собрано и подготовлено к походу! А здесь, наши «побратимы идиоты» из иовитов-не успели в сговоренный срок освободить казармы и свои склады под наши нужды, да и с нами, своим добром делиться-им совершенно не хочется! Вот и выпросили несколько дней-«на подготовку». Дня четыре проведём на их базе и всё-в путь! Никаких особых учений провести не сумеем. Конрад ещё кнехтов наших поджидал, в качестве помощи для ополчения, но…

— Кто такие? Я вроде не слышал ранее о них.

— Уу-ух, Хелег! Видимо у тебя настоящие, не выдуманные проблемы с памятью! — Окстись! Наши, орденские кнехты, те что нам всегда помогают при крупных операциях-вспомнил?

Хелег помотал головой: «Плохо…Краем уха что-то, а так», — он развёл руки в сторону.

— Рыцари и сержанты-это каркас, «постоянный состав» орденов, что всегда служат. Однако при крупных походах — нам нужно в разы более солдат. Ополчения городов и дворянчиков — далеко не всегда собираются, так как и у них есть» знакомцы» в «Совете» и те могут помочь им в отговорках от посильного участия. Поэтому ордена и набирают «кнехтов»- плохо вооружённых поселян-добровольцев, бывших ополченцев и охотников. Немного их «натаскивают» на подготовительных плацах и отправляют в бой…в первых рядах. Кнехты должны ослабить врага, прежде чем наши рыцари и сержанты, сами ринутся в атаку и сокрушат его. Как «варварские» союзники римлян: атаковали своей яростью, а потом, отходя-предоставляли возможность «железным когортам» вырвать победу!

Хелег про себя вынужден был признать что удивился: ему казалось, что он уже почти полностью понял структуру орденов и то, чем это самые ордена занимаются, а вот-поди же…

Манфред тем временем продолжал объяснение: «Большие головы» сидят в «Совете», очень! Они немного изменили структуры прежних, «старых» орденов-запретив оруженосцев и разделения наших сержантов, как ранее: на «служивых», что лишь обслуживали рыцарей не принимая участия в схватках и «военных», что помогали непосредственно в бою, как лёгкая кавалерия или тяжёлая пехота при полевых сражениях или осадах. После реформы одна тысяча триста тридцатого года, все ордена были подвергнуты некоторому «однообразию»: Комтур или командир-глава похода или представительства ордена к графстве или герцогстве, магистр-глава всего ордена, генералы-главы крупнейших «земельных» подразделений или поселений орденов и к тому же заместители магистра, капитаны-начальники «отрядов штурмовиков» земель или коменданты крупных замков, лейтенанты-всё тоже, но меньше…ха-ха — ха…Извини, брат Хелег, шутка понравилась! Потом мы-братья рыцари, как начальная структура «знати ордена», ниже нас-сержанты. Их набирают из самых подходящих крестьян и горожан, чаще всего-детей старост или купцов, так как сержантская служба может в дальнейшем помочь при получении поселковой магистратуры, да и опыт жизненный и военный, всегда пригодится! Часть сержантов бывают из наиболее выслужившихся кнехтов, обычно ветеранов. Потом набирают, правда по случаю какой — либо крупной компании: кнехтов для пехоты орденской и раньше-«детей кораблей», для этих самых деревянных лоханей, что у иовитов…»

— Почему» детей»?

— Брат Хелег-не знаю! Раньше их набирали также как кнехтов, но сотню лет назад иовиты стали проводить подбор своих моряков, как мы для сержантов и теперь многие «дети кораблей» исполняют как службу по кораблю, так и ходят на абордажи-вместе с специальными командами, вооружившись «топорами-чеканами», «клевцами» или баграми, что покороче. Профессионалы из «абордажных команд», как я слышал от дядьки-предпочитают франкское лезвие «дюссак», что имеет короткий клинок иногда расширяющийся к вершине и гарду, для защиты руки, иные, после встреч с «таборитами» и им подобными-пользуют в схватках «богемский фальшион», который скорее напоминает короткую «мамлюкскую» саблю. Знакомые родителей, которые служат у иовитов, говорили, что в тесноте корабельного боя, когда две толпы машут своим вооружением-самое преотличное оружие! Там особо размахнуться негде, да и отступить, для лучшей позиции-тоже некуда, вот и предпочитают: что покороче и с возможностью-как «укола», так и «рубки».