Шрифт:
Как ни хотелось Тане поскорее узнать о жизни Флегонта, о его друзьях, работе, ей пришлось уступить его настояниям и рассказать сначала о селе.
А там все было по-старому, если не считать того, что земельная тяжба с Улусовым снова (в который раз!) обернулась против мужиков, а Лука Лукич, разуверившись в силе тамбовских адвокатов, склоняется к мысли поискать счастья в столице. Решение им еще не принято, но чуть ли не каждый вечер Лука Лукич приходит к Викентию и начинает бесконечные разговоры все об одном: ехать в Питер или не ехать?
Флегонт выслушал молча рассказ Тани о Луке Лукиче. Его глубокая задумчивость не укрылась от Тани.
— Флегонт, что с тобой, милый?
Флегонт признался Тане во всем. Апостол, товарищи в подпольном кружке, запретные книги, пристальное наблюдение за повадками, жизнью, мыслями окружающих, их отношение друг к другу… Все иное, не похожее на то, что он видел. И тяжко, невыносимо тяжко живется рабочему человеку, и великая тут теснота во всем и везде. Каждый грош на счету, добывается он кровавым потом, и притеснения такие, что дыхнуть нельзя.
Глубина его переживаний, искренняя готовность к самопожертвованию потрясли Таню. Чем она могла помочь ему?
Теперь он знал все, что знает и она. Книги, открывшие перед ней новое учение, были известны и ему. Истины, непреложные для Тани, владели им. Казалось бы, дорога ясная — иди по ней! Но где звено, которое должно соединить мастеровых и мужиков?
Таня не могла ответить на его вопрос.
Они расстались, когда на улицах было уже совсем светло.
— Завтра в школе, Танюша? — Он сделал попытку обнять ее. Такой милой была она в синем жакете, с пышными волосами, завязанными на затылке тяжелым узлом, так манили ее губы, дрожавшие от невысказанной нежности, и глаза, подернутые дымкой страсти.
Таня отстранилась от него.
— Народ же на улице, Флегонт! — краснея, сказала она.
Не заходя домой, Флегонт отправился на завод и в этот день работа как-то особенно спорилась, а теплый весенний туман, поднявшийся от болот за селом Смоленским и застлавший Питер, не казался таким безнадежно-унылым.
К полудню появилось солнце, серое марево рассеялось, город преобразился: заискрились, засверкали шпили, купола, кресты на колокольнях, потеплела вода в суровой Неве, деревья в Летнем саду, подавленные туманным сумраком, ожили, и вот уже бурая листва, обсохнув на солнце, зашуршала под ногами прохожих.
Глава тринадцатая
Занятия на курсах, вечерняя школа отнимали у Тани много времени, а к началу осени она совсем потеряла счет дням.
Присмотревшись к ней и решив, что рекомендации Ольги Лахтиной вполне оправдались, Надежда Константиновна с согласия «стариков» поручила Тане руководить новым, только что созданным подпольным кружком на заводе за Нарвской заставой. Дело, казалось бы, не новое: курс конспирации, который Таня прошла в кружке Лахтина, пришелся как нельзя кстати. И все-таки ей пришлось проходить азбуку подполья заново.
Ленин, действуя исподволь, но решительно, вывел кружок «стариков» из того невинно-созерцательного состояния, в котором он пребывал.
Появилось живое дело…
Он не уставал повторять: конспирация, конспирация и еще раз конспирация! Легче и бесславнее всего сесть в тюрьму. Труднее, но зато и почетнее возможно дольше удержаться на воле и работать. Отныне никаких захаживаний друг к другу ради «отведения души». Собрания организации должны происходить на квартирах, не известных полиции. Никакой открытой переписки друг с другом! Осторожность везде и всюду… Осторожность и еще раз осторожность! Засекретить имена, явки, адреса… «Эти элементарные правила нужно сделать непреложным законом, если господа технологи действительно считают себя революционерами, а кружок своей революционной организацией, а не забавой или игрой в приключения…»
Тане, привыкшей совсем к другим порядкам в кружке Лахтина, новое давалось нелегко. Да и двадцать восемь сивоусых и молодых рабочих, входивших в ее кружок, оказались людьми со спросом. К каждой встрече с ними Тане приходилось основательно готовиться, чтобы не попасть впросак. Заботы о конспиративных квартирах для занятий, тайные свидания со старостой кружка для передачи через него листовок, брошюр, книг отнимали уйму времени. И надо было подчиняться строжайшим правилам конспирации, на которых столь сурово настаивал Владимир Ильич. Впрочем, и Тане вовсе не хотелось из-за какого-нибудь глупого промаха оказаться в тюрьме.
Виделась она с Флегонтом в школе и урывками раз или два в неделю. Флегонт сердился, да ничего не поделаешь, пришлось ему смириться.
Начало мая выдалось в Питере сухим и теплым.
В один из воскресных дней Апостол собрал кружок в облюбованном им лесочке, невдалеке от города. Он и Флегонт пришли первыми. Флегонт принес гармонь, ребята должны были захватить пиво и закуску, чтобы сходка была похожа на праздничную гулянку мастеровых.
Апостол мирно спал, поджидая рабочих, а Флегонт ушел подальше от места, назначенного для сбора, и сидел на просеке, наигрывая на гармонике, и ждал Таню. Вчера она сообщила ему, что Лука Лукич и Петр приехали в столицу по мирскому делу.