— Вы не кажетесь мне человеком, способным причинить женщине зло, — неуверенно проговорила она.

— Я ведь могу взять вас в заложники — вы об этом не подумали?

Аврора испуганно взглянула на него.

— Нет, не подумала. Перси сказал, вы джентльмен, — добавила она, неожиданно засомневавшись в этом.

Себейн усмехнулся, приближаясь к ней.

— Кому-то нужно научить вас быть менее доверчивой.

Протянув руку, он схватил ее за запястье и несильно сжал. Авроре казалось, что его пальцы жгут ее кожу, словно огнем, но она твердо решила не показывать, как его прикосновение действует на нее.

— Кому-то нужно научить вас хорошим манерам, — холодно отрезала она самым высокомерным тоном, на какой только была способна. Себейн не отпускал ее руку, и Аврора гордо взглянула ему в лицо.

— Я не ожидала, что вы будете рассыпаться в благодарностях, мистер Себейн, но думала, что заслужила более почтительное обращение.

Его взгляд немного смягчился, и он отпустил ее. Через несколько секунд он отвел глаза.

— Простите. Кажется, я действительно забыл о правилах приличия.

Аврора рассеянно потерла то место, где его пальцы только что касались ее.

— Я понимаю, в последнее время вам пришлось нелегко. И вы ведь все-таки американец.

Он усмехнулся.

— Ах, ну да, проклятый колонист…

— Вам следует признать, что вы очень… прямолинейны.

— А вы должны понять, что обреченные люди иногда способны на отчаянные действия.

Ее лицо помрачнело при упоминании о том, что его должны повесить.

— Перси хочет помочь вам, но если он станет требовать вашего освобождения, его могут лишить должности. Его и так подозревают в симпатии к американцам. Он считает эту войну абсурдом и уверен, что британцы больше, чем американцы, виноваты в том, что она началась.

Николас посмотрел на ее прекрасное лицо, обращенное к нему. Если она действительно не обманывала его, то он был очень несправедлив к ней. Он чувствовал гнев по отношению ко многим ее соотечественникам, но это не значит, что ему следует вымещать свою злость на ней.

— Простите меня, — проворчал Себейн. — Я действительно в долгу перед вами. Если я могу как-то отплатить…

Он замолчал, зная, что вряд ли сможет что-то сделать, учитывая свое нынешнее положение.

Ее взгляд внезапно стал грустным.

— Как бы я хотела вам помочь.

— Вы и так уже сделали очень много.

Аврора закусила г убу.

— Думаю, мне пора.

Он понял, что не в силах оторвать взгляд от ее губ.

— Да.

— Может, вам нужно еще что-нибудь?

Он горько усмехнулся.

— Кроме ключей от двери моей камеры и быстроходного корабля, на котором я смогу скрыться? Думаю, мне не помешала бы бутылка рома.

— Я… постараюсь.

— Да нет, не надо. Я пошутил.

Он протянул руку и легко провел костяшками пальцев по ее щеке. Губы девушки приоткрылись, и Николас услышал, как она тихо вздохнула. Он почувствовал, как в нем нарастает возбуждение.

— Вам не стоит здесь находиться, — тихо сказал он. — Ради собственного же блага, не приходите сюда больше.

Аврора кивнула и сделала шаг назад. Ее голубые глаза внезапно затуманились от слез. Словно потеряв дар речи, она молча развернулась и выбежала из мрачной камеры.

Дверь за ней захлопнулась — видимо, охранник закрыл ее. Ник выругался про себя при этом напоминании о том, что он несвободен.

Некоторое время он неподвижно стоял, вдыхая нежный аромат фиалок, оставшийся после ее посещения, и испытывая желание что-нибудь ударить. Умышленно или случайно эта девушка зажгла в его душе пожар.

Это поразительно, учитывая то, какой она была — благородной, благовоспитанной, невинной. Она совсем не похожа на женщин, с которыми он имел дело раньше. И все же если бы он был свободен, то стал бы ухаживать за ней…

Если бы он был свободен…

Стиснув зубы, Николас посмотрел на высокое зарешеченное окно своей камеры. Черт побери, он должен придумать, как выбраться отсюда, или найти иной способ решить свои проблемы.

Развернувшись, он стал ходить взад-вперед, и его опять стали осаждать мрачные мысли. Что будет с его сестрой, если его убьют? Ник поклялся отцу, что поможет ей встать на ноги, но из-за того, что с ним приключилось, он был не в силах ей помочь.

Николас не привык чувствовать себя беспомощным, и это сводило его с ума. Он хотел предпринять хоть что-нибудь. Он зашагал быстрее… и вдруг резко остановился, глядя перед собой невидящим взглядом. В его голове зрел безумный план.

Он никогда не боялся смерти, хотя всегда жил на полную катушку. И если его повесят, хуже всего будет то, что он не выполнит свое обещание. Возможно, есть шанс сдержать свое слово, пусть даже с чужой помощью.