— Так точно, сэр, — отвечает он, забыв о кофе. — Я тотчас же отдам приказ.

— Хорошо.

Он встает.

Я киваю.

Он уходит.

С тех пор как она исчезла, я впервые чувствую какую-то надежду. Мы найдем ее. Теперь, обладая новыми сведениями и выставив целую армию против жалкой шайки бунтовщиков, кажется невозможным, что мы потерпим неудачу.

Я делаю глубокий вдох. Затем отпиваю еще глоток этого кофе.

И с удивлением обнаруживаю, насколько мне нравится его горький вкус.

Он уже ждет меня, когда я возвращаюсь в свои апартаменты.

— Приказ отдан, — говорю я, не глядя в его сторону. — Сегодня вечером мы выступаем. — Секунду я раздумываю. — А теперь прошу меня извинить, у меня еще масса дел.

— Каково это, — спрашивает он, — чувствовать себя калекой? — Он улыбается. — Как ты сам себе не противен, когда знаешь, что тебя подстрелил твой же подчиненный?

Я останавливаюсь у двери, ведущей в кабинет.

— Что тебе нужно?

— Что же, — произносит он, — ты такого нашел в этой девчонке?

У меня мурашки по спине бегут.

— Она ведь для тебя нечто большее, чем просто эксперимент, так ведь?

Я медленно поворачиваюсь к нему. Он стоит посреди комнаты, засунув руки в карманы, и улыбается какой-то презрительно-гадливой улыбкой.

— Ты это о чем?

— Полюбуйся на себя, — отвечает он. — Я еще даже имени ее не произнес, а ты уже весь раскис. — Он сокрушенно качает головой, не переставая изучать меня. — Побледнел, сжал здоровую руку в кулак. Задыхаешься и весь напрягся. — Пауза. — Ты выдал себя, сынок. Ты считаешь себя очень умным, — продолжает он, — однако забываешь, кто научил тебя владеть собой.

Меня бросает то в жар, то в холод. Я пытаюсь разжать кулак, но не могу. Я хочу сказать ему, что он ошибается, но вдруг чувствую, что меня качает, и жалею, что как следует не позавтракал. И тут же жалею, что вообще завтракал.

— У меня работа, — выдавливаю я из себя.

— Скажи мне, — не унимается он, — что тебе наплевать, если она погибнет вместе с остальными.

— Что-что? — нервно срывается с моих губ.

Мой отец опускает взгляд. Нервно сжимает и разжимает руки.

— Ты меня так часто разочаровывал, — произносит он обманчиво мягким тоном. — Прошу тебя, пусть на сей раз этого не случится.

На какое-то мгновение мне кажется, словно я существую вне своего тела, как будто я смотрю на себя со стороны. Я вижу свое лицо, раненую руку, ноги, которые вдруг перестают меня держать. По лицу моему идут трещины, потом по рукам, по груди, по ногам.

Я представляю себе, что это значит — разваливаться на части.

Я не отдаю себе отчета, что он назвал меня по имени, пока он дважды не повторяет его.

— Что тебе от меня нужно? — спрашиваю я, поражаясь своему спокойному тону. — Ты без разрешения входишь ко мне, стоишь здесь и предъявляешь мне обвинения, в которые у меня нет времени вникать. Я исполняю твои распоряжения и приказы. Вечером мы выступаем, и мы найдем их логово. Ты сможешь разделаться с ними, когда тебе будет угодно.

— А как же твоя девчонка? — интересуется он. — Твоя Джульетта?

При упоминании ее имени я вздрагиваю. Пульс у меня так частит, что становится почти нитевидным.

— Что ты почувствуешь, если я трижды прострелю ей голову? — Он пристально смотрит мне прямо в глаза. — Разочарование, поскольку ты лишился любимого проекта? Или скорбь, потому что ты потерял любимую?

Время словно замедляется, окутывая меня вязкой пеленой.

— Будет печально, — отвечаю я, стараясь не обращать внимания на дрожь, от которой у меня подгибаются колени, — потерять то, на что я потратил так много времени.

Он улыбается.

— Приятно слышать, что ты трезво смотришь на вещи, — одобрительно кивает он. — И любому проекту, в конце концов, легко отыскать замену. Я уверен, что мы найдем более практичное и рациональное применение твоему времени.

Я медленно закрываю и открываю глаза. Одну половину груди словно судорогой свело.

— Разумеется, — слышу я свой голос.

— Я знал, что ты меня поймешь. — Он хлопает меня по раненому плечу, отчего у меня чуть не подгибаются колени. — Ты прекрасно поработал, сынок. Однако она отняла у нас массу времени и ресурсов, а в результате оказалась совершенно бесполезной. Таким образом, мы избавимся сразу от нескольких неблагоприятных факторов. Отнесем ее к сопутствующим потерям.

Он одаривает меня лучезарной улыбкой, прежде чем поворачивается и направляется к двери.

Я прислоняюсь к стене.

И медленно сползаю на пол.