Шрифт:
Но для меня волшебных лекарств не существует.
И чудес тоже.
Соня и Сара объясняют мне, что я, судя по всему, испытала сильное потрясение. Они добавляют, что мое тело было перегружено способностями и это вообще чудо, что я осталась жива. И еще они считают, что мое тело отключилось так надолго, чтобы самостоятельно вылечить психологическую травму, и это у него почти что получилось, хотя в это мне не очень верится. Мне кажется, такое вылечить непросто, и на это уйдет еще много времени.
Кое-что я помню.
— Еще раньше, — говорю я им, — в камере пыток у Уорнера, а потом еще с Адамом и той стальной дверью… я никогда бы… этого раньше не случалось… я никогда не наносила вреда самой себе…
— Касл говорил нам об этом, — сообщает мне Соня. — Но пробить стену или дверь — это одно дело, а вот попытаться расколоть землю надвое — совсем другое. — Она пытается улыбнуться. — Мы абсолютно уверены в том, что это даже сравниться не может со всем тем, что тебе удавалось сделать раньше. На этот раз у тебя получилось все гораздо сильнее. Мы все успели почувствовать. Мы на самом деле подумали, что где-то сдетонировал целый склад взрывчатки. Туннели, — добавляет она, — чуть было не обвалились все сразу.
— Нет. — Внутри у меня все холодеет.
— Все в порядке, — успокаивает меня Сара. — Ты вовремя пошла на попятную.
Я не могу успокоить дыхание.
— Ты же не знала…
— Я почти… я почти что убила вас всех…
Соня отрицательно мотает головой:
— Просто в тебе заложен громадный запас энергии. И твоей вины в том нет. Ты сама не знала, на что ты способна.
— Но я могла убить вас. Я могла убить Адама… Я могла бы… — Я верчу головой во все стороны. — Он здесь? Адам здесь?
Девушки смотрят на меня. Потом обмениваются взглядами.
Я слышу, как рядом кто-то прокашливается, и поворачиваюсь на этот звук.
Из угла комнаты выходит Кенджи. Он неловко машет мне рукой, как-то криво улыбается, хотя эта полуулыбка все равно не касается его глаз.
— Прости, — говорит он, — но мы не должны пускать его сюда.
— Почему? — спрашиваю я, но мне страшно оттого, что я, кажется, уже догадываюсь, какой будет ответ.
Кенджи убирает с глаз прядь волос. Задумывается над моим вопросом.
— Ну, с чего же мне начать? — Он принимается как будто считать по пальцам. — После того как он узнал о том, что случилось, он попытался убить меня, он пришел в ярость и набросился на Касла, он отказался уходить из медицинского отсека, также отказался есть и спать, и вдобавок еще он…
— Пожалуйста, не надо. — Я прошу его остановиться и крепко зажмуриваюсь. — Не надо. Хватит.
— Сама просила.
— Где он? — Я открываю глаза. — С ним все в порядке?
Кенджи потирает шею у затылка. Отворачивается.
— С ним все будет хорошо.
— Можно мне увидеть его?
Кенджи вздыхает. Поворачивается к девушкам.
— Можно нам на пару секунд остаться вдвоем? — интересуется он, и обе целительницы тут же торопятся к выходу.
— Конечно, — говорит Сара.
— Без проблем, — вторит Соня.
— Мы оставим вас наедине, — одновременно произносят они.
И уходят.
Кенджи хватает один из стульев, придвинутых к стене, и несет его поближе к моей кровати. Садится. Кладет ногу на ногу, вернее, лодыжку одной ноги на колено другой и откидывается на спинку стула. Переплетает пальцы рук за головой. Смотрит на меня.
Я немного суечусь на своем матрасе, чтобы устроиться удобнее и лучше видеть его.
— Ну, так что же?
— Вам с Кентом необходимо поговорить.
— Да? — Я нервно сглатываю. — Да, я это знаю.
— Правда?
— Конечно.
— Хорошо. — Он кивает. Отворачивается. Выстукивает на полу ногой какой-то быстрый ритм.
— Ну что? — спрашиваю я через несколько секунд. — Что ты мне недоговариваешь?
Его нога замирает, но в глаза мне он по-прежнему не смотрит. Закрывает рот левой рукой, потом опускает ее.
— Ты там такого дерьма натворила.
Я чувствую, как мне стыдно за себя.
— Прости, Кенджи. Мне очень жаль… Я не думала… Я же не знала…
Он поворачивается ко мне лицом, и его взгляд заставляет меня замолчать. Он пытается разгадать меня. Прочитать мои мысли. Размышляет, как мне кажется, над тем, можно ли мне доверять или нет. И может быть, правдивы ли все эти разговоры о том, какое я чудовище.
— Я ничего подобного раньше не делала, — слышу я свой собственный шепот. — Клянусь… я не хотела, чтобы все это произошло…