Необходимо принять мировоззренческие установки грузинского руководства на однозначное сближение с Западом и с НАТО. Сохраняющийся потенциал российского влияния в Грузии сопряжен с ее территориальным делением: находящиеся под влиянием России автономии (абхазская, аджарская, южноосетинская, армянские районы вокруг базы в Ахалкалаки) не разделяют пронатовскую ориентацию грузинского руководства, однако, как показывает пример Южной Осетии, вести активную политику без поддержки с севера пророссийские группы в Грузии не смогут.

Для Азербайджанской Республики (АР), как и для других государств ГУУАМа, главным торговым партнером является Россия: она потребляет практически весь экспорт сельхозпродукции и контролирует поставки азербайджанской нефти на внешний рынок. Однако защиты своего внутреннего рынка от вывоза капитала в Азербайджан посредством малого и среднего бизнеса Россия не ведет.

Население Азербайджана составляет восемь с небольшим миллионов человек. В то же самое время около трех миллионов человек наиболее дееспособного мужского населения находятся на территории России. Мигранты заняты исключительно в непроизводственной сфере — торговле, посредничестве и т.д., поскольку в современных российских условиях это наиболее быстрый и высокоэффективный оборот капитала. Монополизация торговли произошла не только в части колхозных продуктовых рынков, но также рынков промышленных товаров народного потребления. Причем если торговля продовольственными товарами не выходит за рамки существующей связки «Москва и прилегающие к Москве регионы — Азербайджан», то торговля промышленными товарами расходится по многим городам России (прежде всего торговля товарами из Турции). Помимо экономических тесные связи с Турцией подкрепляются языковыми и религиозными (чем?). Принадлежность к разным направлениям ислама (ислам шиитского толка у азербайджанцев и суннитского — у турок) препятствием для сотрудничества не является.

Россия безо всякой политической пользы мирится с тем, что: — происходит бесконтрольный вывоз капитала от безналоговой и беспошлинной торговли. В действительности налог с продаваемых товаров уплачивается в размере 5-10% от положенного уровня;

– приток капитала из России (по словам президента Алиева) составляет уровень 2/3 бюджета республики, в денежном выражении — 3-3,5 млрд. долл. В среднем каждый крупный российский рынок приносит прибыль азербайджанской диаспоре минимум 300 млн. руб. в год;

– азербайджанской диаспорой монополизирована продуктовая торговля и заняты значительные позиции в торговле промтоварами в Москве и прилегающих к столице российских регионах, подконтрольными являются рынки во многих городах Приволжского, Центрального и Уральского федеральных округов;

– происходит криминализация территории массового проживания азербайджанских мигрантов, поскольку незаконные мигранты никак не подконтрольны муниципальной милиции [82], и, что важно, резко ухудшается наркоситуация;

– растет социальная напряженность в отношениях с местным российским населением в районах вокруг рынков, подобные трения являются благодатной средой для всякого рода провокаций и столкновений;

– растет отрицательное отношение российского населения в целом к азербайджанцам. Здесь отметим, что пока азербайджанцы не ассоциируются с исламом. Однако в последнее время прослеживается возможность объединения исламофобии с азербайджанофобией, которая, в свою очередь, уже реально существует.

Авторы доклада не могут утверждать, что вышеописанная ситуация служит политическим целям АР. Более того, отсутствие в народном хозяйстве республики наиболее активной половины мужского трудоспособного населения чревато потерей собственной государственности. Уже в настоящее время Азербайджан самостоятельно не способен противостоять военной или иной агрессии извне (примером может служить конфликт в Нагорном Карабахе).

Контроль над российскими продуктовыми рынками и состояние постоянного «временного пребывания» вне своих семей приводит к социальному упрощению структуры азербайджанского этноса и общества, в результате чего происходит потеря национальных традиций. Изменение национальной психологии в результате непроизводительного получения дохода разлагает этнос. Особенно остро стоит проблема денационализации молодежи. Недоступность систематического школьного и вузовского образования для широких масс ведет к культурной деградации нации, что вкупе с экономическими проблемами ставит под сомнение дальнейшее развитие азербайджанского этноса.

Россия от азербайджанской миграции никаких выгод в настоящее время не имеет, т.к. ресурс влияния на Азербайджан не задействован. Разговоры о том, что азербайджанцы спасают Россию от голода за счет организации розничной рыночной торговли, кроме как полным абсурдом назвать нельзя. Необходимо строго следить за рынками Москвы и регионов: «работай, получай свою долю, но делай, что тебе скажут». Отметим, что реальный контроль возможен лишь при одном условии: ликвидация коррупции российских чиновников, и прежде всего в городе Москве, где потребление продовольствия ежедневно происходит на несколько миллионов человек больше, чем совокупное число жителей Москвы и временно зарегистрированных. Это должно стать делом российского государства, и оно должно иметь от этого соответствующие выгоды. Отдельно следует рассмотреть комплекс проблем, связанный с челночной торговлей граждан АР, в тех случаях, когда речь идет о товарах из Турецкой Республики для реализации в Российской Федерации: неподконтрольные российскому легальному полю финансовые средства и расходуются также неподконтрольно. Кто может ответить на вопрос: на что расходуются эти деньги? Правильно ли за счет частных кошельков российских граждан финансировать политическую и экономическую самостоятельность иностранных граждан в РФ? Проблема достаточно сложная, как показывает опыт попыток регулирования китайской торговли в регионах Дальнего Востока, простейший выход — ужесточение правил оформления грузов для иностранных граждан — ни к чему не привел, через некоторое время китайцы начали практически все свои товары оформлять на граждан Российской Федерации. Тем не менее, в случае Турецкой Республики вопрос стоит гораздо жестче, так как речь идет о чуждом и достаточно эффективном в силу конфессиональной и языковой близости идеологическом влиянии на российских мусульман.