— Отстал, — сказал Эбенезер. — Отстал, когда уходили все остальные. Наверно, стало плохо, и он свалился там, в поле…

— Дай мою фляжку, — сказал Шеридан. — Она висит у двери.

Старик открыл глаза и окинул взглядом глядящие на него сверху лица. Он провел, оставляя грязные полосы, рукой по щуке.

— Я упал, — пробормотал он. — Помню, как падал. Упал в канаву.

— Вот вода, Стив, — сказал Абрахам.

Шеридан взял фляжку, приподнял старика, прижал его к своей груди и поднес фляжку к губам. Неопрятно, хлюпая, старик стал пить. Вода проливалась и капала, стекая по усам, ему на живот.

Шеридан убрал фляжку.

— Спасибо, — сказал гарсонианин, и Шеридан подумал, что это было первое вежливое слово, которое они услышали от местных жителей.

Старик снова провел по лицу грязной рукой.

— Ушли все?

— Все, — ответил Шеридан.

— Опоздал, — сказал старик. — Если бы не упал, то, может, успел бы. Они, наверно, меня искали…

Голос его все слабел и наконец совсем смолк.

— Если вы не против, сэр, — предложил Езекия, — я достану трансмог врача.

— Может, и стоит, — сказал Шеридан. — Хотя я сомневаюсь, что от этого будет много проку. Для него было бы лучше, если бы он умер там, в поле, еще несколько дней назад.

— Стив, — мягко сказал Гидеон, — врач, который лечит людей, инопланетянину помочь не сможет. Через некоторое время, если бы время у нас было, мы смогли бы узнать об этом бедняге больше — о биохимии, обмене веществ. Тогда бы мы смогли лечить его.

— Это верно, Стив, — сказал Абрахам.

Шеридан пожал плечами.

— Тогда, Езекия, трансмога не надо.

Он снова опустил старика на пол, потом поднялся с колен и, присев на корточки, закачался на пятках взад-вперед.

— Быть может, — сказал он гарсонианину, — ты ответишь на один вопрос. Куда ушел твой народ?

— Туда, — сказал старик, приподняв слабую руку и показав на машину. — Туда, и оттуда они ушли так же, как ушел урожай, который мы собрали.

Шеридан сидел, не поднимаясь, на корточках возле немощного гарсонианина.

Рубен внес охапку травы и положил гарсонианину под голову вместо подушки.

Значит, гарсониане и вправду ушли, сказал себе Шеридан, взяли и покинули родную планету. Покинули, используя машины, которые были поставлены для транспортировки лодаров. А уж если «Галактические предприятия» располагают такими машинами, то до них, независимо от того, кто они и где они, «Центральной торговле» невероятно далеко. Ибо тяжеловесным грузовым саням «Центральной торговли», как черепахи ползущим сквозь световые годы, трудно конкурировать с такими машинами.

Он думал, вспомнил Шеридан, в первый же день, когда они сюда прибыли, что немного конкуренции — вот что нужно «Центральной торговле». И пожалуйста, вот вам конкуренция; конкуренция без намека на этику. Конкуренция, прокравшаяся следом за «Центральной торговлей» и заграбаставшая рынок, в котором «Центральная торговля» нуждалась, — рынок, которым «Центральная» могла бы завладеть безраздельно, не занимайся она глупостями, не хитри и не ловчи так беспринципно, пытаясь приспособить культуру лодара к земным условиям.

Но интересно, где и когда, подумал он, узнали «Галактические предприятия» о лодарах и о важности лекарства, которое из лодаров вырабатывают? При каких обстоятельствах стал им известен отрезок времени, в течение которого они могли действовать на рынке лодаров, не боясь, что «Центральная торговля» им помешает? И не проявили ли «Галактические предприятия» в отношении этого отрезка времени излишний оптимизм и потому вынуждены были разрушить все эти великолепные машины?

Шеридан негромко рассмеялся. Ну и обидно же, наверно, было их разрушать!

Не трудно, однако, представить себе сто или тысячу разных способов, при помощи которых они могли узнать о лодарах, ведь они обворожительнейшие существа, их манеры просто обезоруживают. Он не удивится, если окажется, что кто-нибудь из них тайно орудует внутри «Центральной торговли».

Гарсонианин зашевелился. Он вытянул костлявую руку и дернул Шеридана за рукав куртки.

— Что, друг?

— Ты побудешь со мной? — В голосе гарсонианина звучала мольба. — Эти здесь не такие, как ты и я.

— Я все время буду с тобой, — обещал Шеридан.

— Мы, пожалуй, уйдем, — сказал Гидеон. — Может быть, мы его тревожим.

Роботы тихо вышли из амбара, оставив их вдвоем.

Протянув руку, Шеридан положил ее гарсонианину на лоб. Лоб был липкий и холодный.

— Дружище, — сказал он, — я думаю — может, ты должен мне что-нибудь?

Старик покачал головой — медленно повернул ее на травяной подушке сначала в одну сторону, потом в другую. И в глазах у него вспыхнул огонек упрямства и какой-то хитрости.