Шрифт:
— Слушайте, Кеннет, не следовало бы вам так говорить о докторе Дрю. Духовный пастырь должен соблюдать свои интересы. Как это там сказано в Библии — помните, насчет служения богу или еще как-то…
— Ну, ладно, так и быть, помещу что-нибудь, раз вам этого хочется, мистер Бэббит, но придется переждать, пока уедет главный редактор, а заведующего городским отделом я уж как-нибудь обработаю.
В результате этого разговора в воскресном выпуске «Адвокат-таймса», под портретом доктора Дрю, где он был изображен с наисерьезнейшим лицом, горящими глазами, гранитной челюстью и небрежно откинутыми кудрями, появилась подпись — недолговечный памятник, обеспечивающий односуточное бессмертие:
Достопочтенный д-р Джон Дженнисон Дрю, Б.-И., пастор красивейшей пресвитерианской церкви на прелестных Цветущих Холмах, словно волшебством привлекает заблудшие души. Он побил местный рекорд по обращению грешников. За время его пастырства в среднем ежегодно около ста человек, устав от грехов, решили начать новую жизнь и обрели тихую пристань и покой.
В Чэтемской пресвитерианской церкви все делается с огоньком. Вспомогательные организации при церкви поставлены по-деловому, на широкую ногу. Особенно доктор Дрю любит хорошее хоровое пение. Каждый день там звучат веселые, радостные гимны, а во время церковной службы специальный хор привлекает любителей музыки и профессионалов со всех концов города.
И на открытых трибунах, и на церковной кафедре доктор Дрю — настоящий художник слова, и в течение года он получает буквально десятки просьб выступить перед различными аудиториями как в нашем городе, так и за его пределами.
Бэббит дал понять доктору Дрю, что статейку подсказал он. Доктор Дрю назвал его «брат мой» и долго тряс ему руку.
На собрании комитета содействия воскресной школе Бэббит намекнул, что был бы счастлив видеть у себя Иторна, а тот пробормотал в ответ: «Весьма благодарен — стар стал — никуда не выхожу…» Но не мог же Иторн отказать своему духовному пастырю. И Бэббит шутливым тоном сказал Дрю:
— Послушайте-ка, доктор, теперь, когда мы всю эту штуку провернули, не пора ли нашему пастырю сварганить обедик для нас троих?
— Идет! Заметано! Очень рад! — воскликнул Дрю мужественным грубоватым голосом. (Кто-то убедил его, что он разговаривает, как покойный президент Теодор Рузвельт.)
— М-мм… И еще вот что, доктор, непременно постарайтесь, чтобы пришел мистер Иторн. Вредно ему безвыходно сидеть дома.
Иторн явился на обед.
Обед прошел в дружеской атмосфере. Бэббит благожелательно распространялся о том, какое воспитательное и стабилизирующее влияние банкиры оказывают на общество. Они, как он выразился, являются пастырями коммерческой паствы. Иторн впервые отвлекся от воскресных школ и расспросил Бэббита о его делах. Бэббит отвечал скромно, с сыновней почтительностью.
Через несколько месяцев Бэббиту представился случай принять участие в одной важнейшей сделке с Транспортной компанией, и ему не хотелось обращаться за деньгами в свой банк. Сделка была не совсем гласной, и если бы о ней узнали обыватели, они могли бы истолковать это неправильно. Бэббит пошел к своему другу мистеру Иторну, был встречен весьма приветливо и получил заем частным образом. Обоим эти новые взаимоотношения принесли удовольствие и пользу.
После этого Бэббит стал регулярно посещать церковь, кроме весенних воскресных дней, явно предназначенных для автомобильных прогулок. Он так и говорил Теду:
— Запомни, мой мальчик, нет крепче оплота для здорового консерватизма, чем пресвитерианская церковь, и нет лучшего места, чем церковь твоего прихода, для знакомства с людьми, которые могут помочь тебе занять достойное место в обществе.
Глава восемнадцатая
Хотя Бэббит видел своих детей дважды в день, хотя он до мелочей вникал во все их денежные расходы, он, в сущности, замечал детей не больше, чем пуговки на манжетах пиджака.
На Верону он обратил внимание, когда за ней стал ухаживать Кеннет Эскотт.
Верона работала секретаршей у мистера Грюнсберга, директора кожевенной торговли Грюнсберг и К о. Работала она добросовестно, с тщательностью человека, который выполняет мелочи, не вникая в суть дела, но вместе с тем она была из тех девушек, которые, кажется, вот-вот выкинут что-нибудь отчаянное — бросят работу или мужа, хотя она была на это совершенно неспособна. Бэббит возлагал такие надежды на робкую страсть Эскотта, что у него появился игриво-отеческий тон. Возвращаясь из клуба, он лукаво заглядывал в гостиную и мурлыкал: «А наш Кенни приходил сегодня?» Он не придавал значения протестам Вероны: «О, мы с Кеном просто добрые друзья, и разговоры у нас чисто идейные. Не нужна мне вся эта сентиментальная чушь, она только испортит нашу дружбу».
Главным образом Бэббита беспокоил Тед.
Он перешел в последний класс ист-сайдской средней школы, с переэкзаменовками по латыни и по английской литературе, но зато с блестящими успехами по ручному труду, баскетболу и организации танцевальных вечеров. В домашних делах он принимал участие, только когда его просили исправить какие-нибудь неполадки в машине. Он постоянно повторял недовольному отцу, что не желает идти ни в колледж, ни на юридический факультет, и Бэббита эта «неприкаянность» беспокоила не меньше, чем взаимоотношения Теда с соседской дочкой Юнис Литтлфилд.