— Прошу прощения, мистер Гросвенф, предоставляю вам слово.

— Трудно себе представить, — уверенно проговорил Гросвенф, — что эти существа смогут расшифровать наши знания, но я все же предлагаю уничтожить наши звездные карты.

— Я собирался предложить то же самое, — взволнованно заговорил Ван Гроссен. — Продолжайте, Гросвенф.

Под одобрительный шепот присутствующих Эллиот продолжал:

— Все мы убеждены, что наш главный защитный экран может нас охранить от неприятностей. У нас, естественно, и нет иной альтернативы, чем вести себя так, как если бы это соответствовало истине. Но когда мы, наконец, приземлимся, для нас было бы нежелательным не иметь наготове несколько больших энцефалоаджустеров. Мы смогли бы создать защитные мозговые волны с тем, чтобы избежать дальнейшего прочтения наших мыслей.

И снова аудитория одобрительно зашумела.

Кент бесстрастно осведомился:

— Что-нибудь еще, мистер Гросвенф?

— Одно общее замечание. Главам отделов следовало бы просмотреть материалы, находящиеся в их распоряжении, чтобы уничтожить все, что могло бы подвергнуть опасности нашу расу в случае захвата «Гончей».

По мере того, как текло время, становилось ясным, что или неизвестный интеллект намеренно воздерживается от дальнейших действий, или работа экрана является достаточно эффективной. Никаких новых инцидентов не произошло.

Одинокими и редкими были солнца в этой отдаленной области галактики. Первое солнце, вынырнувшее из пространства — светящийся сгусток жара, яростно пылавший в чернильной тьме. Лестер и его штат определили местонахождение пяти планет достаточно близким к светилу, так что имело смысл их обследовать. Посетив все пять, они уяснили, что одна была обитаема. Это был шар мглы, джунглей и гигантских тварей. Корабль покинул ее, низко пролетев над линией морских берегов и через огромный континент, заболоченный и заросший. И никаких следов цивилизации, тем более настолько сложной, существование которой можно было предполагать.

«Космическая Гончая» пролетела триста световых лет и оказалась у маленького солнца с двумя планетами, жмущимися к теплу красно — вишневого шара. Одна из двух планет была обитаема, и это тоже был мир мглы и джунглей с ящероподобными тварями. Они оставили его неисследованным, пролетев над огромным морем и покрытым буйной растительностью материком.

Теперь звезд стало больше. Они рассеивали черноту следующих ста пятидесяти световых лет. Большое голубоватое солнце, в орбите которого вращалось не менее пятидесяти планет, привлекло внимание Кента, и корабль быстро устремился к нему. В непосредственной близости к солнцу располагалось семь планет, и они были пылающим адом без всякой надежды на зарождение жизни. Корабль совершил спираль над тремя близко рас — положенными друг к другу планетами, которые были обитаемы, и устремился в межзвездную пустоту исследовать другие системы. За ними находились три насыщенные испарениями планеты — джунгли, вращавшиеся по своим орбитам вокруг солнца.

Тем временем Кент собрал на борту корабля совещание глав отделов и их заместителей. Обсуждение он начал без обиняков:

— Лично я не вижу смысла в этих поисках определенных свидетельств, но Лестер предложил мне срочно вас созвать, — он пожал плечами. — Возможно, он что-то знает.

Кент сделал паузу и наблюдавший за ним Гросвенф был удовлетворен своим присутствием на совещании и озадачен уверенностью, излучаемой всей фигурой маленького химика.

«В чем тут дело?» — подумал он.

Казалось странным, что исполняющий обязанности директора Кент побеспокоился наперед отречься от чести получения хороших результатов, которые могло бы дать это совещание.

Вновь заговорил Кент, и тон его был дружелюбным:

— Гюнли, может быть, вы выступите и объясните?

Астроном поднялся на нижний ярус. Он был таким же высоким и худым, как и Скит. На его бесстрастном лице блестели ярко-голубые глаза. Но когда он заговорил, голос его звучал довольно определенно.

— Джентльмены, три обитаемые планеты последней системы были совершенно одинаковы, и это их состояние искусственное. Я не в курсе, многие ли из вас знакомы с современной теорией образования планетных систем. Те же из вас, которые с ней не знакомы, возможно, не поймут важность моих слов. Дело в том, что распределение массы в системе, которую мы только что покинули, невозможно динамически. Могу сказать со всей определенностью, что две из трех обитаемых планет этого солнца были перемещены в их настоящее положение насильственно. По моему мнению, нам следует вернуться и проверить. Похоже на то, что кто-то намеренно создал первобытные планеты. Для какой цели — такие предположения я высказывать не буду.

Он замолчал и враждебно уставился на Кента. Тот выступил вперед, на его физиономии блуждала слабая улыбка.

— Гюнли пришел ко мне и попросил, чтобы я приказал вернуться на одну из планет — джунглей. Ввиду этого я созвал совещание и теперь хочу провести голосование.

«Так вот в чем дело!» — Гросвенф вздохнул, не то чтобы восторгаясь Кентом, но, по крайней мере, по достоинству оценивая его действия. Исполняющий обязанности директора не предпринял попытки создать дело против своей оппозиции. Было вполне возможным, что он, собственно, и не возражал против плана астронома. Но созывая совещание, когда его собственная точка зрения должна была восторжествовать, он доказывал, что рассматривает себя как объект демократической процедуры. Это был ловкий ход, демагогическая мера по поддержанию доброй воли среди его сторонников.

И в самом деле, предложение Лестера встретило активные возражения. Трудно было поверить в то, что Кент знал о них, иначе это бы означало, что он намеренно игнорирует возможную опасность. Он решил оправдать Кента за недостаточностью улик и терпеливо ждал, пока несколько ученых задавали астроному не слишком важные вопросы. Когда ответы на них были получены и казалось ясным, что с дискуссией все, кроме него, покончили, Гросвенф встал и заявил:

— Я бы хотел поддержать точку зрения мистера Кента в этом важном вопросе.