– Ты тоже используешь запрещенные методы! – попыталась защититься я от его обвинений. – Рассказываешь, какая я плохая мать, как подвергала опасности свою и Анюткину жизнь…

– А что, неправда?

– А разве неправда то, что Инга сиганула из окна и… и что твоя первая дочь умерла по недосмотру матери, когда тебя не было поблизости, чтобы предотвратить катастрофу?!

– Да как ты…

– Прекратите немедленно! – раздался властный голос, и из-за моей спины вынырнула Охлопкова. Скрестив руки на груди, она выпрямилась во весь свой небольшой рост и от этого почему-то показалась удивительно высокой. Ее тонко выщипанные брови были сведены на переносице, а серые глаза сердито сверкали из-под стекол очков. – Здесь больница, Олег Валентинович, а не ваша гостиная!

Она знает Олега по тем временам, когда он еще работал в нашей больнице в отделении травматологии. Знает она и о том, что в данный момент мы находимся в жесточайшей конфронтации из-за ребенка. Думаю, Охлопкова, сама не имеющая детей, на моей стороне.

– Это не ваше дело, Елена Георгиевна! – отчеканил Шилов, окинув женщину свирепым взглядом, от которого бы даже скала рассыпалась в прах. Однако с моей заведующей этот номер не прошел.

– Все, что происходит в моем отделении, меня касается непосредственно, – холодно ответила она. – Вы нарушаете режим работы, беспокоите сотрудников и больных, а это абсолютно недопустимо! Ваши с Агнией Кирилловной споры должны происходить вне стен больницы, и, так как ее рабочий день только начался, я требую, чтобы вы немедленно покинули отделение!

– Или что? – с вызовом спросил Шилов.

– Или я вынуждена буду вызвать охрану, и вас вышвырнут отсюда в два счета!

Несколько секунд эти двое буравили друг друга взглядами: Шилов – с ненавистью, Охлопкова – с сознанием собственной правоты. Наконец Олег отвел глаза, и я с облегчением почувствовала, как спадает напряжение.

– Разговор не окончен, – предупредил он. – Мои адвокаты с тобой свяжутся!

С этими словами Шилов развернулся и зашагал к выходу из отделения. Я с шумом выдохнула и виновато посмотрела на Охлопкову. К моему удивлению, она улыбалась!

– Не расстраивайтесь, Агния Кирилловна, – сказала она, похлопывая меня по руке. – Люди меняются, когда разводятся.

– Извините за эту сцену, – пробормотала я, все еще не веря, что заведующая на меня не сердится. – Я не ожидала, что Шилов…

– Бросьте! – отмахнулась она. – Конечно, вы не знали, что он прибежит к вам на работу ругаться, но, в принципе, это можно было предвидеть: он готов на все, чтобы заполучить ребенка. Как, полагаю, и вы сами?

Она не ждала ответа, хоть и произнесла последнюю фразу с вопросительной интонацией.

– А теперь вам следует собраться, – продолжила Охлопкова. – Если не ошибаюсь, времени у вас, только чтобы переодеться!

Я смогла связаться с адвокатшей лишь в конце рабочего дня и набросилась на нее с упреками. Абель едва сумела вставить слово в поток моей обвинительной речи.

– Агния, успокойтесь, пожалуйста, и попытайтесь здраво посмотреть на проблему. Не я была инициатором похода в органы опеки, а адвокаты вашего бывшего мужа. Они хотели сделать все шито-крыто, но я обо всем узнала. Беспокоить вас не имело смысла – в конце концов, Шилова там тоже не было – он просто прислал своих представителей, и мы поговорили.

– Он сказал, что вы упомянули смерть его первой дочери, – мой гнев улетучивался по мере того, как адвокат рассудительно объясняла обстоятельства происшедшего.

– Я знаю, что вы не хотели этого, но мне пришлось, так как Шабес начал рассказывать небылицы про то, какая вы безответственная мать, на что я просто не могла смолчать и обязана была напомнить ему о трагедии в аквапарке. Да, произошла она в то время, когда Шилова не было с ребенком, но – почему его не было? Я также заметила, что и ваш старший сын, и малютка, дай им бог здоровья, оба живы, а ведь вас называют плохой матерью – разве это справедливо?

Я уже жалела о том, что обвиняла Абель, а ведь она, как Матросов на амбразуру, бросилась на мою защиту против двух свирепых адвокатов! Видимо, она почувствовала перемену в моем настрое, потому что ее голос зазвучал мягче.

– Что касается случая с несчастной девушкой, выскочившей из окна, то он говорит о нестабильности вашего бывшего и о его неспособности отвечать за свои поступки. Помните, ведь Шилов сбежал из Москвы, когда это произошло, и спрятался в Питере, где никто не слышал о его проблемах?

Я бы не назвала его переезд побегом, но в логике Абель не откажешь!

– Так что, – подытожила адвокат бодрым голосом, – не волнуйтесь, Агния: все под контролем. Теперь я больше чем уверена в победе – нам нужно только сохранять спокойствие и еще немного надавить, чтобы Шилов и его борзые адвокаты сами запросили пощады!

Господи, подумала я, нажав кнопку «отбой», как же мы с Олегом докатились до такой жизни?! Ведь между нами всегда царило взаимопонимание, мы берегли чувства друг друга… А теперь стали соперниками. Разве я мешала ему видеть дочку? Может, Олег боится, что Андрей начнет мешать? Я-то уверена, что этого не случится, но можно ли требовать той же уверенности от Шилова? Или я ошибаюсь и, как уверяет Абель, все происходящее – месть брошенного мужа? Он изменил мне первым, но ожидал ли, что измена приведет к таким последствиям? С другой стороны, Олег женился на женщине, с которой меня обманывал, – разве это не доказательство его вины? Он твердил, что их отношения несерьезны, но результат говорит сам за себя! Если, конечно, это не способ показать органам опеки, что он достойный отец и что ребенок будет расти в полной семье.