– Но ты еще рассматривал версию с конкурентами Марии по строительству? – задал вопрос Андрей.

– Та версия оказалась несостоятельной: они действительно нашли другой кусок земли. Не было никакого смысла убивать Митину, ведь там, в конце концов, не нефть обнаружили! Да, вы же не в курсе! Трофименко привез интересные сведения из Москвы. Мы нашли мужика, который, как мы полагали, крутил любовь с матерью и дочкой Митиными.

– И? – замерла я.

– Он не убивал Марию. Напротив, пытался предупредить. Наш господин Митин не тот, кем пытается казаться!

И Карпухин рассказал нам все, что узнал от Трофименко.

– Я был в полной уверенности, что парнишка притащит мне этого Субботина на аркане, но все оказалось даже лучше: он преподнес мне Митина на блюде! – закончил подполковник.

– Разве слов Субботина достаточно, чтобы обвинить Митина? – спросила я. – Вы же сами сказали, что, пойди Субботин в полицию, никто бы и пальцем не пошевелил!

– Это так. Правда, Субботин предоставил мне материалы, собранные его детективами, но все улики – косвенные, и только на их основании мы, конечно же, не можем взять Митина. Поэтому после опознания мне пришлось отпустить его домой.

– Надеюсь, ты не дал понять, что его подозреваешь? – нахмурился Андрей.

– За кого ты меня принимаешь? – притворно обиделся Карпухин. – Но теперь я знаю, кто преступник, остается только найти железобетонные доказательства… да хотя бы одно, которое дало бы мне возможность припереть его к стенке!

– Вы сказали, что Митину выгодны обе смерти, и матери, и дочери – я правильно поняла? – спросила я после короткой паузы. – Значит ли это, что смерть Нины больше не считается несчастным случаем?

– Можно сказать и так. Жаль, что Шемякина мертва и не может нам ничего рассказать! Надо бы мне еще разок поболтать с вашей подружкой Жанной – может, она вспомнит что-то о той операции, что ускользнуло от ее внимания раньше?

Мы с Андреем переглянулись.

– Слушай, Артем… – начал он.

– Что такое? – встрепенулся Карпухин, почуяв неладное.

– Агния тут хочет кое-что тебе рассказать. Правда, Агния?

И я рассказала. Обо всем, включая то, что видела Жанну с Митиным входящими в банк.

– Наша ошибка состояла в том, что мы подозревали не ту женщину, – говорил подполковник, задумчиво прихлебывая сладкий чай с лимоном и глядя в стенку позади Трофименко. Парень едва сдерживался, чтобы не обернуться и посмотреть – вдруг там, на стене, и впрямь есть что-то достойное внимания?

– Значит, вы считаете, что это – Жанна? – спросил он. – Но она ведь не готовила наркоз, это обязанность анестезистки!

– А что может помешать анестезиологу на каком-то этапе вмешаться? – пожал плечами Карпухин. – Ну, отвлеклась медсестра, тут-то Жанна и подсуетилась… Я, конечно, пока не понимаю, как она это сделала, но зато совершенно ясно, что Жанна связана с Митиным. Между прочим, знаешь, как по-настоящему зовут нашего нового главного фигуранта? Липко! Во всяком случае, таково было его имя, так сказать, «в начале его славных дел». Имя-отчество он не менял. Это, надо заметить, правильно: вдруг забудешь ненароком, как тебя в этом году зовут, и загремишь под фанфары?

– Тогда почему мы отпустили Ми… Липко? – спросил Павел. – Ведь могли бы прямо вчера взять его за жабры!

– На каком основании? Смена фамилии – не преступление. Что бы я там себе ни думал, а доказательств у меня нет. Я о старых убийства даже не говорю – предполагаемых, кстати, убийствах, имей в виду! Даже то, что Марию Митину грохнул муженек, доказать пока невозможно… Другое дело – смерть Шемякиной.

– Но ведь у Липко алиби?

– У Липко – да, а вот у Жанны?

– Неужели вы думаете, что Жанна могла…

– А что такое? Ты видел ее, Киру-то? Маленькая, как гном, щуплая, а Жанна – девка здоровая, высокая, такая легко справилась бы с Шемякиной! Что ей стоило накачать анестезистку хлороформом и этим…

– Налоксоном.

– …и засунуть головой в печку?

– Это тоже, как вы сами сказали, домыслы, – заметил Трофименко.

– Не скажи.

– Вам что-то еще известно, Артем Иваныч?

– Ну, давай вместе помозгуем. Во-первых, мы знаем, что сын Киры ни при чем: он нашел мать мертвой, перетрухнул и сбежал. СМС, полученное им до этого, говорит о том, что убийца хотел, чтобы Стас пришел в квартиру. Если бы в тот вечер в доме Шемякиной не отключили свет, все было бы вообще шито-крыто: никто и не узнал бы, что кто-то от имени матери вызвал сына домой: взрыв уничтожил бы все следы. Однако убийца подстраховался и, когда взрыва не произошло, в силу вступил план «Б».

– То есть план, в котором главная роль отводилась Стасу?

– Верно. Он автоматически становился главным подозреваемым.

– А почему вы сразу отмели эту версию? – поинтересовался Павел. – Ведь это так удобно!

– Вот именно потому, что удобно! – воскликнул Карпухин. – Кроме того, Стас наделал слишком много шума, чтобы счесть его настоящим преступником. Убийца выбрал бы время, когда его вряд ли кто увидит входящим и выходящим из дома жертвы, а Стас устроил такой трам-тарарам, что соседка «срисовала» его без труда, да и другие свидетели видели, как он сломя голову несся прочь.