Если кому не нравится, прошу на выход. Я пою для себя, жаль только, играют не мне, а, скорее всего, рыжей вульгарной девице, которую я вчера видела на парковке. Очень захотелось глянуть на ту сторону крыши, но не буду же я при свидетелях лазить по стенам.

Песня закончилась, и мне пришлось замолчать. Снова повисла неловкая тишина. Ну же маэстро, гряньте нам что-нибудь!

– У тебя соседи музыканты?
– усмехнулся Олег и сел в плетеное кресло.

– Сосед, - поправила я, - играет на гитаре.

Послышались голоса за стеной, но разобрать что-то не получалось.

– Может, вернемся домой?
– предложил Олег.

– Нет, - я села в такое же кресло рядом с ним, - здесь так здорово: свечи, шарики...

'Все для моей девочки', - услышала я.

Вовсе не я твоя девочка, Олежек. Не думай, что за бутылку вина и свечи ты получил меня на блюдечке.

– Хорошо, - он взял мою правую ладонь в свои руки, - останемся здесь.

Все было просто идеально, как в женском любовном романе в мягкой обложке. Весь из себя кавалер, романтичная обстановка и сияющие звезды над головой, не хватало только шума прибоя или чего то в этом роде. Мне так захотелось побыть хрупкой, беззащитной девушкой... а кони все бегут, а избы все горят. От последней мысли я не выдержала и рассмеялась. Ну не для меня романтика.

– В чем причина веселья?
– Олег видимо, решил, что я смеюсь над ним.

– Вспомнила, как Дэй мне подвывает, когда я пою, - я хотела высвободить свою руку, но передумала, вдруг еще обидится.

– Ясно, - он уставился мне в глаза, - ты так и не ответила, как у тебя дела на личном фронте?

– С личного фронта я дезертировала, - я мило улыбнулась, но, похоже, Олег все же остался недоволен.

– Я прошу тебя, быть посерьезней, - он нахмурился.

'Я влюбился в тебя', - подумал он.

– Да, влюбиться - это прекрасно. Особенно если в меня...
– слишком поздно я сообразила, что сказала это вслух.

Ой, что я ляпнула, а главное зачем?! Так себя выдать. Кочерыжка безмозглая.

– Не понял, - протянул Олег и встал со своего места и встал спиной ко мне у перилл.

– Я пошутила, - пискнула я со своего места, - я не подумав, ляпнула.

– Как ты узнала, о чем я думаю?
– он повернулся ко мне.

– Я?
– надо было срочно косить под дурочку.
– Я не знала, просто ляпнула первое, что в голову вдруг пришло. Ты так красиво тут все сделал, вот я и подумала про любовь и прочее...

Вроде пронесло... под дурочку косить я научилась, когда права получила и начала тесное знакомство с гаишниками. Они всегда меня отпускали, когда я тоненьким голоском начинала клятвенно обещать, что в жизни больше ни одно правило не нарушу. И срабатывало. У меня еще нет ни единого штрафа, и я ни разу взятки не давала. Вот так вот.

– Но ты права, я в тебя влюбился.

– Ты просто давно меня не видел, соскучился...

– Аврора, - перебил он меня, - почему ты боишься?

М-да, такое я не ожидала услышать. Чего это я боюсь по его мнению?

– Ты боишься понравиться, и что тебя могут полюбить, вот только не пойму почему.

– Вовсе я не боюсь...
– начала отнекиваться я вставая.

– Перестань, - он подошел и положил мне ладони на плечи, - я не дурак и не слепой. Я вижу, какая ты. Тот помятый, наверное, спугнул тебя признаниями о любви, не так ли?

– Он на второй день знакомства заявил, что любит меня, - выпалила я, - как в такое можно поверить?!

– А ты поверь, - он прищурился и убрал руки.

Я опустила глаза. Стало грустно и стыдно. Стыдно стало перед Валерой. Он глуповат, но все равно это не давало мне права так поступать с ним. Может, Олег прав, и я действительно боюсь, что кто-то меня полюбит и привяжется ко мне, и что сама могу привязаться и полюбить, или я просто не могла поверить, что способна больше чем понравиться?

– Сменим тему, - буркнула я и села обратно в кресло.

– Я испортил вечер?
– скрестив руки на груди, насмешливо поинтересовался Олег и облокотился спиной о перила.

– Нет, - я старалась не смотреть на него.

Олег подошел и сел передо мной на корточки, затем двумя пальцами держа за подбородок, повернул мое лицо к себе.

На секунду я увидела перед собой совсем другого человека, он так же сидел передо мной на корточках и так же ласково касался моего лица кончиками пальцев. Только этот человек был словно тенью, я не видела ни лица, ни одежды.