— Эй, — позвал меня Хираку Макимура.

Я поднял голову и посмотрел на него.

— А ведь ты знал эту женщину, верно? — сказал он. — Ту, которую задушили… Я в газете прочел. Это же в отеле случилось? Ну вот. Писали, что ее личность не установлена. Что в ее сумочке нашли только чужую визитку, и что с хозяином визитки проводится дознание. Фамилии твоей не указано. Как мне сказал адвокат, полиции ты заявил, что ничего не знаешь… Но ведь ты что-то знаешь, правда?

— Почему вы так думаете?

— Да так… — Он подобрал с земли клюшку для гольфа, выставил ее перед собой, словно меч, и продолжал говорить, пристально глядя на острие воображаемого клинка. — Показалось. Будто ты кого-то покрываешь, чего-то недоговариваешь. Интуиция, если хочешь. И чем дольше я с тобой говорю, тем больше мне так кажется. Ты весьма привередлив по мелочам — но небрежен в обобщениях. Есть у тебя такая манера, словно мыслишь по заданному образцу. Любопытный характер. Чем-то на Юки похож. По жизни с трудом пробираешься. Окружающим понять тебя трудно. Оступился, упал — вся жизнь под откос, и никто тебе не поможет. В этом вы с Юки два сапога пара. Вот и на этот раз — считай, тебе крупно повезло. Гиблое это дело — полицию за нос водить. Сегодня ты выкрутился, но нет никаких гарантий, что выкрутишься и завтра. “Своя система мышления” — вещь неплохая, но если за нее все время цепляться, можно и лоб расшибить. Не те сейчас времена…

— Я-то как раз не цепляюсь, — сказал я. — Скорее, это как движения в танце. Рефлекторные. Голова не думает, а тело помнит. И когда звучит музыка, тело само начинает двигаться, очень естественно. И даже когда вокруг все меняется — не важно. Танец очень сложный. Нельзя отвлекаться на то, что вокруг происходит. Начнешь отвлекаться — собьешься с ритма. И будешь просто бездарностью. “Не в струю”…

Хираку Макимура помолчал, глядя на кончик клюшки в вытянутой руке.

— Странный ты, — сказал он наконец. — Что-то ты мне напоминаешь… Но что?

— И действительно — что? — пожал я плечами. Ну, в самом деле, чтоя мог ему напоминать? Картину Пикассо “Голландская ваза и три бородатых всадника”?

— Но в целом, не скрою: ты мне понравился, и я тебе доверяю. Так что уж сделай милость, присмотри за Юки. А придет время — я тебя отблагодарю. Свои долги я возвращаю всегда. Это я, по-моему, уже сказал?

— Да, я слышал…

— Ну, вот и хорошо, — подытожил Хираку Макимура. И небрежным жестом прислонил клюшку к перилам веранды. — Вот и поговорили.

— А что еще написали в газете? — спросил я.

— Да больше почти ничего. Что задушили чулком. Что отели высшей категории в городе — самое сложное место для расследования. Ни имен, ни свидетелей не найти. Что личность убитой устанавливается. И все… Такие происшествия часто случаются. Очень скоро об этом забудут.

— Наверное, — сказал я.

— Хотя кое-кто, я думаю, не забудет, — добавил он.

— Похоже на то, — согласился я.

Юки вернулась в семь. Сказала, что гуляла у моря. Может, хоть поужинаете на дорогу, предложил Хираку Макимура, но Юки только головой покачала. Есть не хочу, заявила она, поеду домой.

— Ну, появится настроение — заезжайте. До конца месяца я, скорее всего, буду в Японии, — сказал отец. И поблагодарил меня за то, что я приехал. Извини, сказал он, что не смог принять получше. Ну что вы, ответил я.

Помощник-Пятница проводил нас до машины. Проходя мимо стоянки за домом, я заметил припаркованные там джип “чероки”, мотоцикл — здоровенную “хонду” на 750 кубов — и тяжелый мотороллер для езды по бездорожью.

— Работа у вас нелегкая, как я погляжу, — сказал я Пятнице.

— Да уж… Забот хватает, — ответил он, чуть подумав. — Сэнсэй ведь не ищет покоя, как обычные писатели. Вся его жизнь — это нескончаемое движение…

— Псих ненормальный, — буркнула Юки себе под нос.

Мы с Пятницей сделали вид, что не услышали.

Не успели мы сесть в “субару”, как Юки тут же объявила, что хочет есть. Я подрулил к ресторанчику “Хангри Тайгер” тут же, на взморье, и мы съели по стэйку. Я выпил безалкогольного пива.

— Ну, и о чем вы разговаривали? — спросила Юки, переходя к десерту.

Скрывать что-либо смысла не было, и я вкратце рассказал ей, что мне предлагал ее отец.

— Я так и думала, — сказала она мрачно. — Очень на него похоже. Ну, а ты что ответил?

— Отказался, само собой. Такие игры не для меня. Детский сад какой-то, ей-богу… Но тем не менее, я думаю, нам с тобой стоило бы встречаться время от времени. Не ради твоего отца. Просто так, друг для друга. Конечно, между нами дикая пропасть — и в возрасте, и в образе жизни, и думаем мы по-разному, и чувствуем непохоже, — но все-таки, по-моему, мы могли бы неплохо общаться. Как ты считаешь?