— И ты намерен подчиниться его приказу?

— А что, ты предлагаешь игнорировать его? — поинтересовался Калан.

— Нет… Но что же нам делать?

— Придется поместить тебя в машину ментальности. Но я думаю, что сумею получить нужные нам результаты, — Калан тихо засмеялся. — Ну как, Мелиадус, начнем?

Мелиадус медленно, с явной неохотой двинулся вперед, напряженно глядя на блестящую машину из красно-синего металла с различными выступами, тяжелыми членистыми суставами и приборами неизвестного назначения. Единственной округлой частью в ее конструкции был огромный колокол, подвешенный с помощью специальной системы, чем-то напоминающей гильотину.

Калан включил рубильник и сделал жест рукой, как бы извиняясь:

— Раньше мы держали машину в специальном зале. Но в последнее время стало катастрофически не хватать места для наших опытов. Это и есть одна из моих претензий. Как же можно от нас чего-то требовать, не создав соответствующих условий?

Из машины послышался звук, похожий на дыхание какого-то гигантского зверя. Мелиадус отступил на шаг. Калан снова тихо засмеялся и сделал служителям в змеиных масках знак, чтобы те подошли и помогли ему в работе с машиной.

— Будь добр, Мелиадус, встань под этот колокол, а мы опустим его.

Мелиадус окинул их подозрительным взглядом и занял место под колоколом. Колокол начал медленно опускаться, пока полностью не закрыл барона. Мягкие, похожие на плоть стенки изогнулись, заключая в себя его тело. Затем у барона появилось ощущение, будто в его мозг всадили раскаленную иглу, проникающую все глубже и глубже. Он попробовал было закричать, но голос его не слушался… У него начались галлюцинации, перемежающиеся с воспоминаниями о прошлом. Перед глазами проплывали битвы и казни, то и дело появлялось ненавистное лицо Дориана Хоукмуна, повторяясь в миллионах искаженных образов. И возникало прекрасное лицо Иссельды Брасс — женщины, которую он желал больше всех других женщин мира. Постепенно перед ним прошла вся его жизнь. Он вспомнил все, что с ним происходило, о чем он когда-либо думал и мечтал. Все… Но не в хронологическом порядке, а в порядке важности событий. И надо всем довлела его страсть к Иссельде, ненависть к Хоукмуну и замыслы о свержении короля Хеона.

Затем колокол поднялся, и Мелиадус снова увидел маску Калана. Как ни странно, но барон ощутил вдруг себя душевно очистившимся и испытывал теперь небывалый подъем духа.

— Ну, Калан, что ты обнаружил?

— Пока что ничего нового. Для получения окончательных результатов потребуется час-другой, — он хихикнул. — Император, увидев их, здорово бы позабавился!

— Надеюсь, он их не увидит.

— Он увидит несколько другое. Что твоя ненависть к Хоукмуну становится меньше, а любовь к императору — постоянна и глубока. Не зря говорят, что любовь и ненависть идут рука об руку! Так что твоя ненависть к Хеону, при незначительном вмешательстве с моей стороны, превратится в любовь.

— Хорошо. Давай теперь обсудим наши планы. Во-первых, мы должны найти способ вернуть замок Брасс в нашу плоскость или же найти путь туда. Во-вторых, нужно каким-то образом вдохнуть жизнь в Черный Камень, что находится во лбу у Хоукмуна. И тогда он вновь окажется в нашей власти. И, наконец, необходимо изобрести оружие, которое поможет нам победить Хеона.

— Конечно, — согласился Калан. — Уже все для этого есть: и новые металлы, и новые устройства, изобретенные мною для наших кораблей…

— Для тех, которыми сейчас командует Тротт?

— Да, эти двигатели гонят суда намного быстрее и на большие расстояния. Пока что ими оснащены только корабли Тротта. Он скоро должен прислать нам сообщение.

— А куда Тротт направился?

— Я не уверен, но думаю, что в Краснокитай… Да, путь не близкий!

— Допустим, что так, — согласился Мелиадус. — И все же давай не будем говорить о Тротте и обсудим наши дальнейшие действия. Тарагорм тоже думает над тем, как нам добраться до замка Брасс.

— Да, ему следует серьезно этим заняться, а я постараюсь активизировать Черный Камень, — предложил Калан.

— Давай, — согласился Мелиадус. — Но я еще посоветуюсь с Тарагормом и скоро вернусь.

С этими словами Мелиадус призвал своих рабынь с носилками. Он уселся в носилки, на прощание махнул рукой Калану и приказал девушкам нести себя во Дворец Времени.

Вскорости Мелиадус явился во дворец Тарагорма, выстроенный в форме огромных часов. Повсюду здесь слышался стук, лязг, жужжание и тиканье маленьких и больших маятников. Тарагорм в своей маске-Часах, показывающих абсолютно точное время, взял Мелиа-дуса под руку, и они вместе прошли через Зал Маятника. Гигантская медная чаша в пятьдесят тонн весом, сделанная в форме пылающего солнца, через весь зал ходила взад и вперед.

— Что скажешь, брат? — окликнул Мелиадус Тарагорма, стараясь перекричать шум механизмов. — Ты прислал мне сообщение, что у тебя имеется некая добрая весть для меня, я решил, что должен тут же увидеться с тобой.

— Да, я подумал, что лучше всего передать тебе новость лично, — Тарагорм повел Мелиадуса через короткий коридор в небольшое помещение, где стояли одни, но очень старые часы.

Барон затворил дверь, и наступила относительная тишина. Тарагорм показал на часы: