— Надеюсь, вы не усмотрите в моих словах насмешки или разыгравшегося воображения, но у меня есть все основания надеяться, что однажды Ноблио вновь окажется с нами.

— В этом и состоит разница между нами, полагаю, — заметил граф Брасс. — Даже когда острота ума вернулась к вам, вы продолжаете питать надежду. Я же давно отказался от подобного утешения… По крайней мере, сознательно. Вы же, Хоукмун, не устаете искать подтверждений вашей веры в лучшее.

— О да, на протяжении многих жизней.

— Простите, что?

— Я говорю о своих видениях, об этих странных грезах, в которых я имел множество различных воплощений. Я думал, все это плоды безумия, но теперь я в этом уже не уверен. Вы знаете, они ведь по-прежнему приходят ко мне.

— Однако с того дня, как вы вернулись сюда с Иссельдой, вы об этом и словом не обмолвились.

— Дело в том, что они больше не мучают меня, как прежде, но от этого не сделались менее реальны.

— Каждую ночь?

— Да. Каждую. Элрик, Эрекозе, Корум — это самые частые из имен, но есть и другие. И порой я вижу там Рунный Посох, а иногда — Черный Меч. Все это имеет какой-то смысл. А когда я остаюсь один, особенно выезжая на прогулку на болота, мне случается встретить их и наяву. Лица, знакомые и незнакомые, являются перед моим внутренним взором. Я слышу обрывки слов и чаще всего одно выражение, которое почему-то особенно пугает меня. Это — Вечный Воитель… В былые времена я мог бы поклясться, что лишь безумец может считать себя полубогом.

— И я тоже, — подтвердил граф, наливая Хоукмуну еще вина. — Однако разве не бывает так, что герои становятся полубогами? Может быть, миру просто больше не нужны герои?

— Нормальный мир наверняка мог бы без них обойтись.

— Мне сдается, что нормальным мир может быть только тогда, когда в нем нет людей, — граф Брасс невесело усмехнулся. — Полагаю, именно мы делаем его таким, какой он есть.

— Если человек способен исцелиться, тогда то же самое должно быть справедливо и по отношению ко всему роду людскому, — возразил Хоукмун. — И если, как вы говорите, у меня и впрямь есть какая-то вера, граф Брасс, то именно эта мысль и укрепляет ее.

— Желал бы я разделить вашу веру. Однако я убежден, что человек обречен на самоуничтожение, и моя единственная надежда в том, что это случится как можно позднее, что найдется какой-то способ положить конец самым безумным деяниям человечества, что удасться сохранить хоть какое-то равновесие.

— Равновесие. Именно эту концепцию символизируют Космические Весы и сам Рунный Посох. Говорил ли я вам, что был момент, когда я усомнился в этой философии? Я решил, что подобного равновесия недостаточно… По крайней мере, в том смысле, в каком мы это понимаем. Но у человека должна быть гармония между потребностями тела и духа. Именно к этой цели и следует стремиться. Однако возможно ли такое во всем мире? Или мы слишком упрощаем проблему?

— Я перестал понимать смысл ваших слов, мой друг. — Граф Брасс расхохотался. — Я никогда не считал себя слишком осторожным человеком в обычном значении этого слова, но теперь состарился и чувствую себя утомленным. Возможно, и вам усталость внушила подобные мысли.

— Скорее, злость, — возразил Хоукмун. — Мы верно служили Рунному Посоху, и нам это дорого обошлось. Многие отдали жизнь ради него, иные познали ужасные страдания и погрузились в бездны отчаяния. Нам было сказано, что если потребуется, мы будем вправе воззвать к его помощи. И что же?

— Может быть, нужда наша пока недостаточно велика? Хоукмун мрачно усмехнулся.

— Если вы и правы, то не хотел бы я увидеть будущее, в котором эта нужда станет достаточно сильной.

И тут внезапно озарение настигло его, и он устремился к окну.

— Я знаю, кто этот всадник.

Но на дороге уже не было ни души. Человек миновал городские ворота, и из замка его было не разглядеть.

И вновь стук в дверь. Хоукмун широко распахнул ее.

И вот он здесь. Высокий, горделивый, одна рука на бедре, другая — на рукояти длинного меча. В дорожном плаще, небрежно наброшенном на правое плечо. В лихо заломленном на затылок берете. На раскрасневшейся физиономии сияет знакомая ухмылка.

Человек с Оркнейских островов, брат Рыцаря-в-Черном-и-Золотом. Перед ними был Орланд Фанк, служитель Рунного Посоха.

— Приветствую вас, герцог Кельнский!

Хоукмун встретил его, нахмурившись, с невеселой улыбкой.

— Приветствую и вас, мессир Фанк. Пришли просить нас о какой-то милости?

— Мы на Оркнейских островах не привыкли ни о чем просить.

— И все же, что нужно Рунному Посоху?

Орланд Фанк вошел в комнату, и капитан Ведла последовал за ним. Подойдя к камину, Фанк протянул руки к огню, окинул комнату и людей, стоящих рядом, насмешливым взглядом, словно забавлялся тем, как ему удалось их удивить.

— Спасибо, что прислали мне приглашение в замок Брасс, — и Фанк подмигнул капитану, который ответил смущенным поклоном. — Я не был уверен в радушном приеме.

— И правильно делали, мессир Фанк. — Теперь Хоукмун взирал на гостя с таким же саркастическим выражением. — Припоминаю некую клятву, которую вы дали мне, когда мы расставались. С тех пор мы сталкивались с опасностями ничуть не меньшими, чем в те времена, когда служили Рунному Посоху… Но он так и не соизволил объявиться.