Я набрала код Августа Маккинби, инквизитора первого класса.

Андроид Федор ковылял по лаборатории, наматывая круги. Он разрабатывал узлы, бездействовавшие столько лет. Он старался. Он готовился к битве.

Князев возился несколько часов. Возился с упоением, вдохновенно и виртуозно. Ошибку, мешавшую Федору ходить, он отыскал мгновенно. Но решил: зачем ограничиваться малым? И полез в систему. Андроид Федор нисколько не возражал: ему, как и любому роботу, была свойственна тяга к самосовершенствованию. А еще он стыдился ошибок и сбоев в работе своих программ.

К вечеру андроид слез с лабораторного стола и сказал, что ему нужно двое суток. Он опросил свои системы и решил, что этого времени будет достаточно для реабилитации. Потом он сможет приступить к миссии. К какой? А какую дадут. Он универсальный солдат, справится с любой.

Мы помалкивали. Конечно, нас терзало ощущение, что мы выпустили джинна из бутылки. Но мы не произносили вслух таких слов.

Я получила короткий ответ от Августа: «Пришло, просмотрел. Передал в работу». Он не спрашивал, чем я занята. Но в лаконичных строках скрывалось напряжение. Пусть. Лишь бы не бездушие.

Интересно, а он без меня скучает?

Ничего особенного в роликах, слитых андроидом, не было. Макс расспрашивал о схеме контрабанды. То есть на самом деле там были длинные-предлинные срока для всех, начиная с Мимору и заканчивая последним штабистом. Алистеру Торну это бы понравилось. Но там не было ничего, что касалось бы Макса. Не было контрабандных рейсов на Тору-2, не было головорезов и сектантов. Саттанг упоминался, но в неожиданном контексте: Макс расспрашивал про знаменитую аномалию, превращавшую сектор Саттанга в карман, в галактический тупик. Оттуда не вернулась ни одна экспедиция. Макса, талантливого навигатора, этот тупик мог заинтересовать сам по себе.

Почти в полночь явился сонный Князев.

– Я пойду спать, – сказал он. – Завтра мы выясним, что тут произошло. Ты не беспокойся, я не подведу. И вот что, насчет Федора. Я всегда мечтал поработать с андроидом. Они вообще хорошие. Только их программировать на самом деле нужно индивидуально. Они хоть и с конвейера сошли, но все разные. А кому захочется возиться? Все хотят массового производства. Потому-то затея и провалилась. Федор всегда хотел жить так, словно у него есть душа. А я в школе интересовался всякими феноменами. Знаешь, что компьютер может завести себе псевдодушу? Это наши мысли, которые прилипают к компьютерным мозгам. На Федора за сто лет налипло много. Но его тут любили все, поэтому его псевдодуша – славная. Может быть, Господь на Страшном суде решит, что Федор заслужил настоящую душу, и превратит ее в такую же, как у нас.

– Вась, – сказала я, – иди спать, а? Вот только мне сейчас твоей мистики не хватало.

Князев смутился окончательно и ушел.

Утром меня разбудили ни свет ни заря. Иноземцев решил, что одного Йена для следствия недостаточно, мое присутствие жизненно необходимо. Я согласна, что оно нужно, но почему на рассвете? Однако все поняла, едва вошла в лабораторию.

Паршивец Князев так раздухарился, что не смог уснуть. И, естественно, пошел работать. Нет-нет, все честно. Он ухитрился отделаться от конвоиров, зато растолкал Йена. Сначала работа шла вяло, затем Князев додумался в качестве компьютера-усилителя использовать… андроида Федора.

– Вот, – с гордостью сказал мне Князев, показывая на шесть мониторов. – Вот что искал Люкассен.

На шести мониторах красовались пять рож самого бандитского вида и одна – подчеркнуто безвинная. Я надела линзы, на скорую руку проглядела биографии. Да уж, редкий случай, когда внешность отвечает сути. Биографии были мама не горюй. Руки по плечи в крови, ноги по колено в слезах. Особенно у безвинного красавчика. Все – в федеральном розыске. Все шестеро несколько лет назад пропали без вести.

– Люкассен дал в поиск не имена, а фотографии. На сопоставление, – объяснил Князев. – Получил довольно много результатов, но все кандидаты, кроме этих шестерых, известны. В том смысле, что их местонахождение он проверил тут же. Спустя несколько часов он снова полез в архив, уже с отпечатками пальцев всех шестерых. Полное соответствие. Для надежности можно еще проверить ДНК, но для этого ему пришлось бы обращаться к федералам или в военную полицию. А он почему-то никому ничего не сказал.

– Что характерно, эти шестеро – среди погибших на борту крейсера во время бунта, – меланхолично обронил Йен. – Я помню лица. Имена другие. Биографии чище не бывает. Не знаю, что и думать. Макс мог и просто застрелить их, во благо человечества. Что и привело к бунту.

– Вряд ли. Инсценировать самооборону он догадался бы точно, – сказала я. – А для этого его противники должны быть отнюдь не ягнятами. Дело-то на борту военного корабля. Все прекрасно знают, что бывает за нападение на членов экипажа. Их спровоцировать не так уж просто.

– Ну, Макс вообще-то роскошный манипулятор, – напомнил Йен.

– Только один на один. С группой он работать не умел, – возразила я.

Я смотрела на мониторы. Смотрела и пыталась понять, что меня беспокоит.

Даты, даты… Кто-то пропал пять лет назад, кто-то шесть. Ни одного, кто исчез бы позже, чем четыре года назад. Следы у всех терялись во втором, третьем, четвертом радиусе. Не дальше. Каким образом они оказались на Тору-2? Оттуда вывозили их на крейсере, но на чем они прилетели?