– Это мой брат. Тот самый молодой человек, которого мы искали.

– Удивительно, удивительно… Делла, и вы ведь там сами побывали?

– Да, конечно. Я бы не сказала, что это рай – в том смысле, в каком его представляют верующие. Дивайн – очень хорошая, очень чистая планета, богатая всем, что нужно для жизни цивилизации. Но на подходе к ней видно, что она уже была колонизирована. И не землянами, просто потому, что у землян таких технологий никогда не было. Честно говоря, мы тогда были уставшие, нас еще буквально по пятам преследовали, словом, я не осознала чудесности происходящего. Там – да, много странного. Флора и фауна привозные как бы не полностью, одни только леса из хилирского древовидного папоротника чего стоят… Да-да. Леса, по которым бродили земные слоны рядом с какими-то мелкими динозаврами.

– Но явных признаков деятельности именно Чужих вы не обнаружили? Или обнаружили?

– Да сколько угодно.

– Даже так… И никаких сомнений?

– Совершенно никаких. Там все – признаки. Сам тоннель явно искусственный, да что тоннель… Чужие стащили в Хилирский сектор массу планет, которых там быть не должно. Это ведь планеты с окраин галактики. И система Дивайна – она прямо-таки вылизана. Там ни мусоринки нет. Три великолепных твердокорых планеты, земного типа, у очень молодой звезды. Вы ведь понимаете, случайно такого не бывает.

– Я бы не спешил. Все-таки это еще не показатель. Природа допускает иной раз такие совпадения, что…

– А приводной маяк, центр управления, космодром и громадные подземные хранилища с техникой и роботами – тоже природные совпадения?

Фомичев побледнел. Потом откинулся на спинку кресла, не замечая, что мешает своему мастеру. Впрочем, мастер не спешил. Он не смотрел в нашу сторону, но ловил каждое слово.

Я люблю салоны красоты. Это лучшие информатории в любой точке Вселенной, где разум желает прихорашиваться. Такое ощущение, что туда все приходят послушать и порассказывать секретные сведения. Выполняя миссии в Эльдорадо, я каждый день ходила в салон красоты. Объясняла, что хочу замуж за богатого, поэтому всю зарплату вкладываю во внешность. Мне верили – а что, там все молодые девчонки были такими, независимо от социального статуса. В салонах куда быстрей, чем в сетях, проскакивали актуальные новости. А если повезет с маникюрщицей… Мне повезло. Эта женщина когда-то работала в обслуге диктатора и знала все мелкие тайны эльдорадской элиты. Кстати, ее сведения не устарели до сих пор…

– И как все это выглядело?

– Приводной маяк я не видела. Крис, по-моему, тоже. А в центре управления мы были. Огромное яйцо, внутри – лестницы, которые протягиваются как нити, как нейронные связи в мозге, если хотите сравнение. В середине – площадка. На ней две толстые стойки, просто палки, на каждой – вогнутая пластина, чем-то напоминающая ухо, на высоте чуть выше головы. Встаешь между стойками, уши подстраиваются под твой рост, сдвигаются вплотную к голове, но не сжимают ее. Из стоек раскладываются подлокотники под руки. Наш инженер рискнул. Собственно, если бы он не рискнул, мы бы с вами, наверное, сейчас не разговаривали. Он сумел дать определенный приказ центру управления. Но домой мы его привезли в состояние полутрупа. И он отказался рассказывать, что это такое, хотя уверял, что все понял.

– И никак нельзя уговорить его?

– Увы, никак. Сами понимаете, если он не проболтался моему боссу – это действительно «никак».

– Какая жалость, – Фомичев тяжело вздохнул и отодвинулся, так что едва не напоролся затылком на ножницы. – Дело в том, что по некоторым данным, Саттангская аномалия родственна Хилирскому тоннелю…

– У вас индейцы в экипаже есть? – перебила я.

– Нет, а что?

– Пока есть время – ищите. Без них ничего не получится. Если только случайно, но шансы слишком малы. Ищите почтаря или парня, который самую малость недотянул по способностям до почты. У нас в экспедиции такой был. Если бы не он, мы бы не прошли тоннель. Он просто услышал приводной маяк.

Фомичев помрачнел.

– Значит, все-таки телепатия. Делла, вы знаете, я провидец. Я давно перестал удивляться, что наш мозг способен на большее. Но в телепатию – не верю! Ей не на что опереться в нашем теле.

– Это не телепатия, – терпеливо сказала я. – Я не знаю, что это. Но когда мой брат проходил тем тоннелем, его инженер поймал сигнал того самого маяка обыкновенным радаром. Что важно – неисправным. Поймал и распознал существующей аппаратурой. А значит – никакая это не телепатия. Но что именно – спросите не меня.

– Даже так… Делла, а насколько засекречены эти сведения?

– Да вообще не засекречены. Хотите, свяжу вас с Крисом? Он и как владелец планеты, и как человек, проживший там год, и как человек, который довольно много знает про историю именно этих Чужих в нашей галактике, сможет вас проконсультировать. Правда, готовьтесь к тому, что он не физик и даже не инженер.

– Это нисколько меня не пугает, – заверил Фомичев. – Природа, знаете ли, со мной тоже не на языке терминов общается, а ведь как-то я понимаю ее! Ну а человека пойму тем более.

– У вас ведь есть какой-либо документ, подтверждающий ваше участие в экспедиции? – спросила я серьезным тоном. Люди почему-то обижаются на подобные вопросы, причем сильнее и искреннее всего обижаются не мошенники, а те, кому скрывать нечего. И практика показала: на серьезный тон обижаются меньше и реже.

– Да, конечно…

Фомичев меня удивил: он не обиделся, а даже испугался.

– Вот, пожалуйста, мой контракт… – он сбросил мне на чип длиннющий файл. – И на всякий случай – код моего куратора-контрразведчика. Это открытый код, можно обращаться без стеснения.