Шрифт:
Каллахэн пишет, как ему трудно сохранять дисциплину в «своей команде», и даже приводит внутренний диалог, происходящий между «бунтовщиками», измученными жаждой, и их разумным «капитаном»:
— Воды, капитан! Нам нужно больше воды.
— Заткнись! — рявкаю я на него. — Мы не знаем, сколько нам еще осталось. Может быть, придется тянуть до Багам. А сейчас — марш работать!
— Послушайте, капитан…
— Я все сказал. Вода строго по рациону! [57]
57
Каллахэн С. В дрейфе… С. 111.
Практически все выжившие рассказывают, что слышали «голос», который говорил им, что надо делать. Это голос рациональной части мозга — той, которая отвечает за речь и является неистощимым источником нашего интеллекта.
Я уже говорил в предыдущей главе, что у Каллахэна было одно огромное преимущество по сравнению с другими людьми, попавшими в опасную для жизни ситуацию. Он обладал огромным опытом хождения под парусом. Возможно, что Каллахэн сначала подсознательно научился разделять в себе, по выражению Леду, «ментальную триаду» — эмоции, познание и мотивацию.
Когда я попадаю в опасную ситуацию или получаю телесную травму, мое эмоциональное «я» испытывает страх, а физическое «я» ощущает боль. Чтобы совладать со страхом и болью, я инстинктивно полагаюсь на свое рациональное «я». Чем дольше продолжается мое путешествие, тем сильнее проявляется эта тенденция. Занявшее командную позицию рациональное «я» использует надежду, мечты и циничные шутки, чтобы уменьшить внутреннее напряжение в подчиненных ему частях [58] .
58
Каллахэн С. В дрейфе… С. 37.
Каллахэн описывает процесс появления порядка из хаоса. Это один из основополагающих жизненных процессов с той лишь разницей, что в данном случае система работает в условии колоссальной нагрузки. Каллахэн, у которого запасы консервированной воды были на исходе, ограничил свой дневной рацион.
…Полпинты воды в день. Выпивать по одному-единственному глотку примерно каждые шесть часов — это жестокое, но необходимое требование. Я решаю ни в коем случае не пить морскую воду [59] .
59
Каллахэн С. В дрейфе… С. 30.
Каллахэн размышлял, что могло погубить «Соло», и вспомнил о ките, который, по всей вероятности, даже не заметив препятствия, пробил дыру в его яхте. За свою жизнь он видел китов множество раз.
Обычно они возникают из океанской пучины совершенно неожиданно. Внезапно перед тобой появляется поднявшаяся из глубины гигантская туша, и в такие мгновения в моей душе рождается какое-то особенное чувство. Это не страх — скорее, оно сродни тому, что испытываешь, встретившись с другом, которого не надеялся больше когда-либо увидеть… В какое бы время суток эти массивные духи пучины ни всплыли из ее таинственной бездны, я ощущаю в воздухе электрические токи, какую-то интеллектуальную и эмоциональную ауру. В таких мимолетных встречах мне открывается все величие бытия этого друга и величие его духа [60] .
60
Каллахэн С. В дрейфе… С. 32.
Читая эти строки, я вспоминаю рассказ Майка Кроудера о том, что он может ощутить ману любого серфингиста. Подобные утверждения могут показаться надуманными, но когда ты слышишь такое от многих переживших катастрофы, то начинаешь относиться к ним серьезно и в них верить. Природе не свойствен цинизм. Все живые существа, кроме человека, честны и открыты, как честны и открыты силы природы. Следовательно, чтобы выжить, людям необходимы духовное начало и смирение. Каллахэн выражает эту мысль так:
Я верю в таинственную и духовную сущность бытия, природы… Эта сущность для меня непостижима. Я могу только гадать о ней и надеяться, что тоже являюсь ее частью [61] .
Рациональная часть мозга Каллахэна твердо управляла всеми его действиями. Голод — одно из самых сильных чувств. Ученые, исследующие проблему выживания, называют его «пищевым стрессом». Человек в состоянии прожить без пищи в течение трех недель, однако чувство голода превращается в манию, его эмоциональное воздействие на организм становится таким же сильным, как воздействие физической борьбы или бегства. И его уже невозможно игнорировать.
61
Каллахэн С. В дрейфе… С. 36.
Люди в состоянии убить за еду. Об этом писал Ремарк:
Трофейная тушенка славится по всему фронту. Она даже является иногда главной целью тех внезапных ударов, которые время от времени предпринимаются с нашей стороны.
(«На Западном фронте без перемен», глава 6 [62] )Отец рассказывал мне: когда он, с переломанными костями и почти умирающий, находился в лагере для военнопленных, то все его мечты сводились к фантазиям о сытном обеде.
62
Ремарк Э. М. На Западном фронте без перемен… С. 81.