Шрифт:
И вдруг! Вдруг посреди занятий заявляется Илья… то есть тогда она еще не знала, что это Илья… заявляется ладный такой, сухощавый и чистенький парнюга, волосы ершиком - сразу видно, головастый, целеустремленный и себя очень уважающий, отодвигает инструктора по автокранам и говорит:
– Товарищи девушки, срочно нужна повариха. Завтра уже в десант. Работа трудная, отряд особый - мостоотряд. Но в обиду не дадим, честно. Есть желающая? "*H - Есть, - пискнула Юлька, потому что горло перехватило и глаза затянуло внезапными слезами. То ли судьба ткнула в него пальцем, то ли сердце подсказало: твой!
– Как фамилия?
– раскрыл блокнот Илья.
– Литвинова.
– Собирайся, Литвинова. В управлении спросишь Кулемина.
В брезентовой своей робе явилась она в управление, спросила Кулемина, Никто такого не знал. Подождала, потолкалась в толпе, присмотрелась, определила, у кого что следует спрашивать, - нет, Кулемина среди командиров отрядов не числилось. В ней закипели слезы. Неужто обманул, разыграл? И тут из толчеи курток, роб и беретов вывернулся Илья и вежливо набросился на нее:
– Ты где же пропадаешь, Литвинова? Битый час ищу!
Она объяснила. Он огорчился.
– Вот влдишь, даже по фамилии не знают, Кулибин да Кулибин. Механик-самоучка! Раз без зарплаты оставили, на Кулибина выписали. Честно!
– И тут же присмотрелся к ней, будто впервые увидел, - пристально, заинтересованно.
– Ну-ка, ну-ка, сними очки.
Юлька сняла и полыхнула на него застенчивой близорукой синевой. До этой минуты лишь она знала, какой может быть хорошенькой. Иногда. И не для всех - для одного.
Илья помолчал, ошарашенный, пробормотал:
– Промахнулся я с тобой, Литвинова, перессоришь ты мне отряд.
В этот вечер они долго пели у костра, причем, словно сговорившись, исключительно про любовь. Юлька чувствовала плечо Ильи и даже думать забыла про усталость, про сон, про завтрашний калорийный завтрак. А потом танцевали, и ей как “нашим милым дамам” туго пришлось, потому что никого нельзя было обидеть отказом.
Лишь на минутку очутились они с Ильей вдвоем под покровом близко подступившего к табору ельника, откуда костер смотрелся тлеющим красным угольком. Илья бережно обнял ее за плечи.
Это было второе их свидание. И вдруг Илья обнял ее и прошептал:
– Юлька… Вот погоди, закончим Трассу…
– Ты с ума сошел! Это же шесть лет!
– несмело возразила она.
– Не могу дезертировать с Трассы, - трезво разъяснил Илья.
– Даже вот так… в семейную жизнь. Честно. Построим, тогда уж…
– Ты с ума сошел, - пискнула она, чувствуя, что ее возносит за облака.
– Вот построим мост, тогда…
– Еще шесть дней, - подсчитал он.
– Целая неделя! Нет, это немыслимо, Юлька!
Она сняла очки и припала к его белой рубашке.
– Я твоя навсегда, на веки вечные, бессрочно, пожизненно, до той самой доски… Но там Валька, ему будет плохо…
– Валька? При чем тут Валька?
– Ему будет плохо, - только и сумела она повторить.
– А если я поставлю условие: или - или?
– Илюшенька-, ну какие могут быть условия?
– жалко рассмеялась Юлька.
– Или будь счастлива, или оставайся человеком, так, что ли?
Они вернулись к костру. Над их головами уже погромыхивал гром, пристреливаясь, посверкивали молнии вдали. Не символические, вполне реальные.
Под этим добродушным отдаленным рокотанием еще долго сидели у догорающего костра, мечтали о будущем. И Валька накинул ей куртку на плечи, а Илья устроился напротив, рассеянный и словно озабоченный.
– Это же, если разобраться, не просто мост, - сказал Пирожков, - кусочек Трассы. Мост в будущее.
– Будущее, как известно, начинается сегодня, - напомнил Арканя.
– Чего ты ждешь от будущего, Кулибин?
– Чтобы труд абсолютно для всех стал радостью. Чтобы стяжательство стало общественным позором, чумой, проказой. И когда это сбудется, хочу видеть людей добрыми.
– Добрыми?! И бандитов тоже? Ага, их уже не будет? Но все равно очень интересная мысль. А ты, Юлька, что скажешь?
– Пусть бы о человеке никогда не судили по внешности!
– А я… я… - вдруг выкрикнул Валька Сыч.
– Я бы о человеке по душе судил! Официальные звания ввел бы: серебряная душа, стальная душа… бумажная душонка. А для самых… самых душевных, - и он открыто глянул на Юльку, - установил бы высшее звание - Золотая душа.
Упали первые капли дождя, и ребята начали расходиться.