Я набрал в легкие воздух и начал:

– Аппарат, именуемый хрономашиной, предназначен для автономного перемещения в...

– Это никого не интересует, - с ходу перебил меня главный. Перебил с таким раздражением, что я было обиделся, но тут же сообразил, что это и есть проверка - посмотреть, как поведет себя человек, которого внезапно сбили с толку.

– Это никого не интересует, - повторил он (улыбчивый закивал).
– Не сомневаюсь, что матчасть вы освоили. Что вы предпримите, если во время перехода внезапно начнете терять сознание?

– Для начала прибегну к помощи нашатыря.
– Я сдержал улыбку.
– И других средств стимуляции, каковые предусмотрены в бортовом комплекте.

– Кнопка приведения их в действие?
– Четвертая в левом подлокотнике. Крайняя, - уточнил конструктор.
– Не подействует?
– Даю реверс.
– Не успели, потеряли сознание. Тогда?
– Тогда сработает автоматика.
– Опишите, каким образом. Я начал описывать. На лицах всех троих возникла внимательная скука.

Однако долго им скучать не пришлось. Не потому, что у конструктора был наготове очередной подвох, а потому, что в помещении возник Горзах.

Сам. У меня екнуло сердце. От входа до места, где мы стояли, было метров пятьдесят, он их пересек с проворством хорошо смазанной шаровой молнии.

– Извините, что вмешиваюсь. Вы разрешите?
– Его улыбка осветила всех, точно прожектор.

– Да, пожалуйста, - слегка недоуменно сказал главный.

– У меня к кандидату в хронавты всего один вопрос. Вы привели к себе девушку из прошлого, некую Эю?

Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
– Да, - сказал я.
– Тем самым нарушив приказ.
– Какой приказ?
– удивился конструктор.
– Впервые слышу.
– Вы и не могли слышать, вас он не касался.
– Мне он известен, вмешался Алексей.
– Я...
– С вами мы все обсудим, вы не из числа тех, кто отдает и отменяет приказы.
– Горзах говорил спокойно и неторопливо, но его слова как будто отодвинули присутствующих.
– Итак, - он снова обратился ко мне, - вы нарушили приказ.
– Дело в том, что...
– Знаю. Я это учел, но принять и оправдать не могу. Вы отстранены и исключены, можете быть свободны. А вы, - он вернулся к членам комиссии, - готовьте к отправке дублера.

Все, я больше для него не существовал. Кто-то, оказалось - улыбчивый, вовремя схватил меня за руку.

– Послушайте, вы!
– крикнул я бешено.
– Значит, по-вашему, надо было оставить эту женщину погибать... Значит, я должен был...

– Вы обязаны были делать то, что обязаны делать все, - неожиданно мягко сказал Горзах.
– Приказы либо выполняются, либо нет, и тогда наступает развал. Третьего, увы, не дано. Вы поступили благородно, но противообщественно, иного мнения быть не может. И пожалуйста, не задерживайте нас. Дублер, полагаю, подготовлен не хуже? Его зовут, если не ошибаюсь, Нгомо?

Он повернулся к членам комиссии, я снова перестал для него существовать. На щеках Алексея выступили красные пятна, брови генерального конструктора как поползли вверх, так и застыли в недоумении. Лицо третьего члена комиссии ничего не выражало. В зале стало тише, к нашему разговору явно прислушивались.

– Дублер, разумеется, подготовлен, - медленно проговорил конструктор. Его фамилия, вы не ошиблись, Нгомо. Все же я хотел бы уяснить причину столь необычного отстранения. Меня это как- никак касается, а я почему-то не в курсе.

Алексей делал мне отчаянные знаки: молчи!

– Мне известна эта история, - заговорил он, опережая Горзаха.
– Вот она вкратце...

Он уложился в минуту. Только факты, но каждое его слово молотом рубило воздух, и брови конструктора поднялись еще выше, хотя, казалось, они и так уже были вскинуты до предела.

– Таким образом, - закончил Алексей, - данный поступок дал нам ценную информацию и повысил шансы на успех. О моральной стороне дела не говорю, она и так ясна. Настаиваю на пересмотре решения.

– Да, так тоже нельзя, - внезапно сказал улыбчивый, которому теперь, впрочем, было явно не до улыбок.
– Проступок налицо, но есть смягчающие обстоятельства. Весьма и весьма смягчающие.

– И что же вы предлагаете?
– быстро спросил Горзах, но при этом почему-то посмотрел на генерального конструктора.
– Простить и вдобавок увенчать его лаврами первопроходца?

– О чем вы говорите?
– не выдержал Алексей.
– Какими лаврами? Человек рискует собой, а вы... Даже в старину солдату давали возможность искупить свой проступок кровью!

– Именно потому, что сейчас иное время, я и принял решение отстранить, отчеканил Горзах.
– Скажите, - он снова посмотрел на генерального, - если в своей машине вы поставите всего одну ответственную деталь, в надежности которой не уверены, чем это может обернуться?

– Это риторический вопрос, - сказал тот.
– Если бы я заложил в конструкцию ненадежный элемент, то тут же дал бы себе пинка за ворота.

– Я нахожусь в точно таком же положении, - кивнул Горзах.
– Только моя машина, не сочтите за хвастовство, еще огромней и от ее работы, это опять же факт, зависит судьба всего человечества. Я подтверждаю свое распоряжение.