Ларионова Ольга
Шрифт:
— Остановочка за немногим — как объяснить нашему дюжему молодцу, какую роль он должен сыграть, и добиться, чтобы он запомнил…
— Дорогой, ты забываешь о Кукушонке — уж он-то вспомнит все карты до единой!
— Но если остальные крэги подслушают его мысли…
— А Кукушонок скажет им только то, что мы отпускаем Пы из дружины и дарим ему крэга — нам-то он не нужен. Что же касается мыслей, то он научился их прятать еще в подземелье. Нам придется их обмануть, и в успехе предприятия я ничуть не сомневаюсь.
— Бр–р-р, Сэнни, и подумать-то страшно, если — неудача. — Я выросла в королевской семье, где обман — это профессия.
— Стоп! Но он невольно выдаст наше местонахождение…
— Каким образом? Что мы — на Лютых островах, знает весь Джаспер. А вот представить зрительно Бирюзовый Дол, чтобы сюда перенестись через НИЧТО, будет невозможно — словами этого не передать; конечно, если крэг сядет кому-нибудь на плечи и внушит нужную картину… Но Кукушонок не способен на такое предательство.
— Дай-то бог. Ох, Сэнни, разонравилась мне эта авантюра!
— Если бы я не винила себя в гибели Светлячка, я и сама на это не решилась бы…
Два непрошенных облачка четко и одновременно накрыли обе ранние луны, и в наступившей темноте море засветилось. У подножия камня, на котором сидели Юрг и Сэнни, держа на коленях завернутых в белые ягнячьи шкурки малышей, толклись лиловатые фосфорические медузы, стремительными фонтанчиками холодных искр очерчивал свой путь припозднившийся дельфин, и ночная гагара, казалось, выуживала из ломких базальтовых вод не спящую рыбку, а крошечные слитки серебряного огня.
— Такого никогда не было, — прошептала принцесса, — мне кажется, это Алэл посылает нам знак, что оберегает нас…
XII. Сорочья свадьба
Пы вернулся на пятый день — мрачный, встрепанный.
— Папаня притомил, — коротко пояснил он. — Говорит: жиру я нагулял на принцессиных харчах.
Кукушонок, тоже какой-то невеселый, точно облинявший, молча снялся с его плеч и нырнул в ближайший кораблик. Пы тут же нахлобучил офит по самые уши. Юрг и Сэнни тревожно переглянулись и последовали за пернатым другом.
— Удача? — Сэнии не могла поверить в провал своей затеи.
— Полный крах, — прошептал он еле слышно. — Я никогда не задумывался над тем, как мы, крэги, общаемся друг с другом; так вот, мы слышим только те мысли, которые обращены к нам. Со мной же никто не хотел разговаривать. Мои бывшие собратья презирали меня еще сильнее, чем люди. До меня долетали только упреки в том, что я забыл свой долг — и по отношению к людям, и перед всеми крэгами…
— О, древние боги, и ты пять дней терпел эту травлю? — воскликнула принцесса, хотя вопрос был явно риторическим. — Но карты, вы с Пы просмотрели колоду?
— Да. Она оказалась белой. Вероятно, для того, чтобы увидеть изображения, потребуется настоящий крэг, а не такой изгой, как я.
Мона Сэниа осторожно сняла птицу со спинки кровати и прижала к себе, словно отогревая:
— Мы больше никогда не заставим тебя так страдать, слышишь, Кукушонок? Я клянусь тебе в этом честью своих трех имен, каждое из которых не запятнано. Но пойми и ты нас: мы думали, что крэги примут тебя так же, как семейство верховного судьи приняло Пыметсу, с состраданием к его раскаянию; мы надеялись, что твоим зрением он увидит магические карты, которые нам так нужны…
— С состраданием? — пернатое создание завертело головкой, словно пытаясь разглядеть насмешку на лицах Юрга и Сэнни. — Да все семейство, включая приживалов, издевалось над Пы с утра до вечера! Иначе как “Пестрей” — это из-за меня — его и не называли.
— О древние боги, и он терпел целых пять дней!
— Теперь я понимаю почему, — прошелестел Кукушонок, — мы вместе должны были открыть тайну карт — и не сумели…
— Да не вини себя, дружище! — Юрг как мог вложил в свои слова максимум убежденности, но на Кукушонка, по–видимому, это слабо подействовало, потому что он расправил крылья и, взлетев на выступ полки, нахохлился еще больше. — Ну не знали мы, что тут требуется настоящий, густопсовый крэг, с которым остальные пошли бы па контакт… Только вот такого на Игуане нет и не будет.
— А если — будет? — еле слышно донеслось сверху.
Кукушонок, спрятавший голову под крыло, отчего он окончательно стал похож на спящую курочку–рябу, казалось, сам испугался собственных слов.
— Ты что, хочешь кого-то сюда пригласить? — осторожно осведомилась принцесса.
— О, конечно нет! Но крэги напомнили мне о моем долге перед людьми — ведь если у новорожденного младенца отсутствуют крэги родителей, то позаботиться о нем должен ближайший крэг.
— Ну ты и заботился — и с Юхани возился, и с Фирюзой.