Сайри закончил рассказ, и наступило молчание. Миа, багряная луна, низко стояла над горизонтом, и степь в алых ее лучах казалась коричневой, точно покрытой запекшейся кровью; по валунам, окружавшим костер, скользили смутные тени, ветер играл с огненными языками, срывая с них искры, подхватывая их, швыряя в темные небеса. Фыркали и похрустывали травой кони, далекий отрывистый рык тха и протяжное подвывание хиссапов тревожили ночную тишину; где-то на западе слышался тяжкий топот бычьего стада, спешившего убраться подальше от хищников. Сайри скорчился у огня, обхватив колени; несмотря на почтение, которое синдорец питал к великому Паир-Са, Владыке Ярости, глаза у него слипались, рот приоткрылся. Сейчас он выглядел совсем юным — лет на семнадцать, не больше.

Сомлел парень, подумал Джамаль и, протянув руку, слегка подтолкнул синдорца в плечо.

— Неважный из тебя сторож сегодня, генацвале. Ложись спи, а я посижу… посмотрю на небо, поговорю со звездами…

— Со звездами еще наговоришься, — сказал Скиф, приподнимаясь на локте. В отблесках костра его светлые волосы отливали рыжинкой, зрачки поблескивали, как две крупные аметистовые бусины. — Надо бы нам сперва бабки подбить да вешки расставить — так, чтоб каша по одну сторону, а масло по другую… Ну, привести все в систему, иначе говоря.

— Это в какую такую систему? — поинтересовался Джамаль. — В твою, что ли? Так мы уже в нее приведены, дорогой. Тебя Нилыч завербовал, а меня — обстоятельства. Верно говорю?

Компаньон досадливо нахмурился.

— Погоди! Давай-ка закончим сперва с одним, а потом примемся за другое… — Он бросил взгляд на клевавшего носом синдорца и спросил: — Выходит, паренек, амазонки наши тебе прямая родня? Или я ошибаюсь?

Голова Сайри качнулась вверх.

— Амма-сонки? Что за амма-сонки, господин?

— Ах, дьявол… Ну, я про женщин из города говорю… про тех, что пришли в степь из ваших синдорских лесов… Они — твои родичи, так?

— Давно было, — пробормотал Сайри, — давно… Мудрые — те, что не спят — повелели женщинам брать мужей со всех мест… из леса и с гор, из Мауля и Ронтара, Хиббы и страны Кирим… Теперь в них другая кровь… нашей — капля…

Веки юноши опустились, но Скиф не собирался оставить его в покое.

— А как они себе мужей выбирают? Надолго? На время или навсегда? Эй, не спи! — Он похлопал синдорца по плечу.

— Берут… по-разному… господин… — губы Сайри едва шевелились. — К нам приезжают… берут… в ночи трех лун… увозят с собой… им не откажешь…

Внезапно он повалился на бок и засвистел носом, чему-то улыбаясь во сне. Быть может, увидел свою девушку, ожидавшую на берегах Петляющей реки; быть может, снились ему городские башни из серого камня и другая девушка-незнакомка, что обучит из лука стрелять, копьем колоть и мечом рубить. А может, он просто был счастлив, ибо уберег свою душу от лап демонов и нашел грозного защитника — самого Владыку Ярости Паир-Са, спустившегося с багровой луны. Неважно, что покровитель воинов пожелал называться человеком, пришельцем из-за моря; разве он не явил уже свою божественную сущность? Разве мог человек метать огненные молнии и рубиться с целым отрядом шинкасов, слуг зла? Да еще у самой обители их владык, незримых демонов!

И потому, ощущая на плече своем длань могучего бога, Сайри спал спокойно и улыбался во сне.

— Ну вот, — проронил Скиф с разочарованием, убирая руку, — а еще сулился меч за мной носить, коня чистить и чашу подавать! Нет, парень, до первой лычки ты еще не дослужился!

— Оставь его, — сказал Джамаль, — пусть спит. Он, верно, в твоей морской пехоте не служил, но дрался хорошо. Совсем молодой, а храбрый! Веришь ли, меня защищал!

— Я в морской пехоте тоже не служил, — произнес Скиф, вздыхая, — меня в спецназе натаскивали… — Он снова вздохнул и уставился в костер, словно высматривая среди пляшущих языков пламени девичье лицо. — Надо бы парня еще кой о чем расспросить… О белых зверях, к примеру…

— И о ночи трех лун, да? — Джамаль выдержал паузу и добавил: — Не тревожься, дорогой, не пропадут твои луны. Астрономия — точная наука.

— Вот и поговори теперь со звездами, раз паренек уснул. Выведай, когда все луны будут над горизонтом.

«Не терпится тебе», — подумал Джамаль, улыбнулся, пожал плечами и повторил:

— Астрономия — точная наука, да я-то не астроном. На Телге меня другому обучали.

— Чему же?

Он начал добросовестно перечислять:

— Аккумуляции энергии, гипновнушению, основам прекогнистики и ментальной защиты и всяким другим штукам… ну, таким, которые твой Нилыч называет психологической трансформацией. Всему, что положено знать Наблюдателю, ушедшему в поиск.

— Выходит, ты можешь подкачать себе энергии? Прямо сейчас? И шлепнуть о камень — да так, чтоб напополам? — Скиф покосился в сторону массивной гранитной глыбы. — Зачем же мы чикались с этим Тха, жирным хиссапом, и его бандой? Прижег бы им задницы, и дело с концом!

— Это стоило бы мне жизни, дорогой. Ну, не жизни, так тела… Приличная цена, да? — Джамаль нахмурился, пытаясь сформулировать мысль. — Видишь ли, смерть, как все в мире, тоже требует времени. Где бы ты ни умер, как бы ты ни умер — хоть от пули, хоть от топора, хоть от инфаркта с инсультом, — покойником сразу не станешь. Сердце остановилось, а мозг еще живет… недолго, минуту-две, но живет. Потом, когда нарушается кровообращение…