Тогда почему она не уничтожила то, что угрожало самому существованию расы максаров? Не сумела? Не сочла нужным, поскольку полагала, что все, кто имеет отношение к завещанию, уже мертвы? Или хотела использовать этот сомнительный козырь для каких-то своих, пока еще неизвестных целей? Жаль, что у самой Генобры об этом не спросишь. Не станет она откровенничать с первым встречным…

Что известно о последних днях жизни Азда? Еще до рождения Окша он угодил в лапы Стардаха и сгинул в его застенках, имевших мрачную славу даже в Чернодолье, где насилие и жестокость давно стали таким же привычным делом, как в других краях – повседневный труд и смена поколений.

Мог Стардах знать о существовании завещания, этой мине замедленного действия, подложенной под его родную страну? В принципе мог. Кое-что он у Азда, безусловно, выведал. Хотя многие очевидцы указывают на уникальную способность старика приводить себя в состояние, близкое к каталепсии, когда душа человеческая погружается в такие потемки, против которых бессилен и самый проницательный максар. К тому же смерть этих двоих разделял очень небольшой промежуток времени, целиком посвященный Стардахом борьбе с дочерью.

Интересно, а как Азд оказался в плену? Ведь схватили его явно не на территории Чернодолья. Значит, Стардах посылал за ним своих воинов в Страну жестянщиков. Почему же тогда ни в одном документе не указано место его последнего пристанища? А что, если оно каким-то образом связано с тайником, где хранится завещание? Что это может быть? Скорее всего нечто монументальное – колодец, гробница, скала. Вещь, с которой связано столько надежд, не спрячешь в древесное дупло или под половицу. Она должна быть надежно защищена не только от стихийных бедствий, но и от посягательств посторонних особ, пусть даже наделенных необыкновенными способностями.

Итак, для начала не мешает пошарить там, где скрывался Азд, ожидавший, когда Ирдана передаст в его руки обещанное дитя. Кто, кроме давно опочившего Стардаха, может знать, где находится это место?

Да очень многие. Весь отряд, посланный на поимку Азда. Если верить слухам, у Стардаха служили самые сильные и свирепые во всем Чернодолье мрызлы. Как могла сложиться их судьба после гибели хозяина? У максаров не принято принимать под свои знамена чужих воинов. Значит, большинство из осиротевших мрызлов превратились в вольных разбойников, которыми во все времена кишели приграничные районы. Известно, что мрызлы не живут долго, но хотя бы несколько очевидцев тех событий должны уцелеть.

Весь вопрос в том, как их отыскать. Не станешь же посылать своих агентов в Чернодолье. С таким же успехом можно отправить туда стадо бычков или караван с рыбой. Сожрут и не поморщатся. Не идти же, в конце концов, самому. Только этого еще не хватало. Нет, как ни крути, а без помощи Карглака здесь не обойтись.

Вот к такому выводу скрепя сердце пришел Хавр, хотя одним только богам было известно, как не хотелось ему вновь встречаться с мнительным и гневливым максаром.

Посылать за Карглаком гонцов не пришлось. Он явился сам – как всегда, незваный и, как всегда, в другом облике. Сейчас, когда вокруг лилась кровь и чужестранцы разгуливали по Стране жестянщиков так же свободно, как по своей вотчине, Карглак предстал в виде царственного воина, окруженного многочисленной свитой оруженосцев, слуг, глашатаев и наложниц.

Хавр и опомниться не успел, как все его припасы были съедены, вино выпито, сад истоптан, двор загажен, а соседи – в зависимости от пола – или избиты, или изнасилованы. Вполне возможно, что таким способом Карглак хотел хоть как-то уязвить своего чересчур самостоятельного партнера.

Их беседа состоялась все в той же потайной комнате, только на этот раз количество денег в сундуках заметно поубавилось.

– Забавные картинки я наблюдал по дороге сюда, – сказал Карглак. – Жестянщики убивают друг друга с куда большим рвением, чем мрызлов. На поля сражений любо-дорого глянуть. А мы еще считали их никудышными вояками.

– Не знаю, сколько будет стоить мир, но война обошлась тебе недешево. – Хавр кивнул на полупустые сундуки.

– На хорошее дело денег не жалко. – Карглак в упор уставился на собеседника (все в его лице было теперь иным, кроме глаз). – Хотя, если сказать честно, мне глубоко безразлично то, что здесь происходит. Какая разница, исчезнут ли жестянщики окончательно или какая-то их часть останется существовать! Ты должен был замутить эту лужу для того, чтобы поймать в ней одну весьма забавную рыбку. Мути много, даже чересчур, а где же рыбка?

– Явись ты сюда чуть пораньше, я смог бы указать тебе на нее пальцем. – Хавр продолжал демонстрировать внешнее спокойствие, хоть внутренне весь подобрался.

– Ты шутишь или издеваешься? – Как ни странно, ожидаемой Хавром вспышки бешенства не последовало. – Я не из тех, кто испытывает удовольствие от созерцания недоступного. Если уж любоваться рыбой, то только жареной. Чего тебе не хватило на этот раз? Сковороды? Огня? Или сети оказались дырявыми?

– Сети у меня были замечательные. Уловистые… – Хавр решил особо не утруждать себя ложью. – Беда пришла оттуда, откуда я ее не ждал. Когда долгожданная добыча окончательно запуталась в моих сетях, вдруг появилась другая рыбка, позубастее, и порвала их. Заодно и рыбаку досталось по темечку.