— И знаешь, что он спросил у меня первым делом?

— Что?

— Кто я такая. Каково, а?

— Любопытно, — Артем присел на корточки рядом с Калекой.

Лицо здоровяка утратило свое прежнее благодушное выражение и походило сейчас на маску, воплощающую замешательство и растерянность.

— Ты помнишь что-нибудь? — поинтересовался Артем.

— Где мое оружие? — затравленно спросил Калека.

— Его забрал Адракс.

— Кто такой Адракс? — Калека в возбуждении вскочил.

— Ты и в самом деле все забыл? Адракс пришел сюда вместе с нами из Страны Забвения. Когда на нас напали вот эти чудовища, — Артем указал на туши мрызлов, — ты сам отдал ему клинок. Уничтожив их, он заявил, что это оружие раньше принадлежало его сородичам. Ты тогда возражать не стал.

— Никто, кроме меня, не должен касаться клинка! Меня покарают за его потерю!

— Кто покарает? — насторожился Артем.

— Куда ушел Адракс? — Казалось, Калека не обратил никакого внимания на последние слова Артема. — В какую сторону? Когда это случилось?

— Успокойся. Сейчас тебе его все равно не догнать. Лучше ответь мне на пару вопросов.

Калека тоскливо осмотрелся по сторонам и снова сел, уронив голову. Его могучие ладони судорожно сжимались и разжимались, словно нащупывая глотку невидимого врага.

— Это правда, что еще ребенком ты пропал из родного дома? — спросил Артем. — Где ты находился до недавних пор?

— Не знаю… Далеко… Это место не имеет названия.

— Тебе там было хорошо или плохо?

— Я помню только боль…

— Для чего ты прибыл в Страну Забвения?

— Меня послали… Так было надо.

— Значит, тебя послали. — Артем задумался. — Ну а что конкретно ты должен был делать?

— Ждать… А потом действовать.

— Действовать клинком?

— Да.

— Тогда почему ты согласился уйти вместе с нами из Страны Забвения? Приказ действовать уже поступил?

— Не знаю. — Калека выглядел совершенно растерянным. — Не знаю.

— Меня ты помнишь?

— Теперь помню.

— А ее?

— Помню. — Калека покосился на Надежду.

— Тогда ты должен помнить и Адракса.

— Нет. Его я не помню. Не помню, но найду обязательно! — дикое возбуждение опять овладело Калекой. — От меня ему не скрыться!

«Что-то уж очень много народа ищет Адракса, — подумал Артем. — Способность у него что ли такая — наживать себе врагов?» Вслух же он сказал следующее:

— Надо идти. А то замерзнем здесь.

Однако Калека, казалось, не замечал холода. Давя босыми ногами лед в лужах, он рыскал вокруг словно гончий пес, отыскивающий след зверя. Внезапно он замер, как будто прислушиваясь к чему-то. Лицо Калеки приобрело сосредоточенное выражение, и он решительно зашагал прочь от места побоища. Артему и Надежде не осталось ничего другого, как последовать за ним.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил Артем.

— Раньше он рассуждал как ребенок. Как совсем маленький ребенок. Хотя в голове его и не было пусто, как у ребенка. Но его сознание было закрыто для всех. Даже для него самого. Оно было чем-то вроде бесполезного груза. А после того, как ушел Адракс, в голове Калеки как будто какая дверь открылась. Но там такое… такое… У людей таких мыслей не бывает.

— А не за Адраксом ли он сейчас гонится?

— Не похоже. Адракс туда ушел. — Надежда махнула рукой куда-то в сторону.

— Попробуй остановить Калеку. Раньше ведь он тебя слушался.

— Попробую, — она оперлась на руку Артема, прикрыла глаза и наморщила лоб. — Нет, не получается. Раньше он был немым, а теперь как будто оглох.

Дальше они шли в молчании. Быстрая ходьба немного согрела их, но Артем с тревогой думал о предстоящем ночлеге. Ведь идти бесконечно нельзя, а присесть даже на пару часов равносильно самоубийству. Однако эта проблема разрешилась сама собой. Отмерив несколько десятков километров, Калека, видимо, решивший, что на сегодня пройдено достаточно, остановился у характерного пологого холмика, обозначавшего гнездо черепахи-матери. Раньше для того, чтобы добыть пищу, они пользовались клинком. Теперь же Калека выхватил у Артема лапу мрызла, уже начавшую сочиться черной кровью, и принялся долбить костяным лезвием землю, успевшую слегка примерзнуть сверху.

Сначала обнажились аккуратно свернутые в спирали, похожие на оцепеневших питонов могучие щупальца, совершенно не прореагировавшие на столь бесцеремонное обращение с ними, и розовая плоть чаши-ловушки, а затем уже стенка маточной камеры. Калека сделал в ней два длинных разреза, под острым углом сходящихся книзу. Образовавшийся клапан сразу вывернулся наружу, и из него, как горох из дырявого мешка, потоком поперло черепашье потомство. Калека обеими руками выгребал эту мелочь, пока внутри маточной камеры не образовалось довольно приличное свободное пространство. Все это он проделал быстро и сноровисто, без лишней суеты — примерно так опытный патологоанатом проводит вскрытие свеженького трупа.