Пусть радуются, подумал я. Все равно, как только выйду на улицу, выблюю все без остатка.

Но не тут-то было! Толстяки, довольно загомонив, отобрали у меня пустой горшочек и вернулись к своим прежним занятиям. Только один все еще стоял у решетки, внимательно присматриваясь ко мне и перекатывая в ладонях блестящий медный диск, разделенный пополам чертой перфорации. Но только глядел он на меня совсем по-другому – не как на черта с рогами, а как на выхолощенного мерина.

– Пойдем отсюда, – сказал я Хавру. – Что-то дух здесь тяжелый.

– Сразу уходить нельзя. Подождем немного. Да и дело надо до конца довести.

Насмотревшись вдоволь, толстяк легко переломил диск и одну его половинку отдал мне. Отполированную поверхность металла покрывала густая сеть линий, похожих на руны.

– Это знак приобщения к Братской Чаше, – сказал Хавр. – Береги его и предъявляй всякий раз, когда снова придешь сюда.

Нет, у него явно что-то не в порядке с головой. В следующий раз я попаду сюда только в том случае, если меня притащат на веревке.

На площади перед зданием уже не было ни стражи, ни огнеметной машины, ни обеих очередей. Только сильно попахивало перекисшей брагой.

– Ну теперь-то все наконец? – спросил я, когда мы оказались наедине. – Мне поверили? Я могу больше не опасаться за свою жизнь? Воду пить можно?

– Воду пить можно. Хоть бочками. – Что-то в тоне Хавра насторожило меня.

– А что нельзя?

– Скоро все должно проясниться, – он явно недоговаривал нечто важное. – Ты прошел обязательную, но только первую ступень посвящения. Теперь я должен представить тебя Сходке Блюстителей. Это непреложный порядок. Так, кстати, поступают со всяким достигшим совершеннолетия горожанином. Только Сходка может решить окончательно, где тебе жить и чем заниматься.

– Да не собираюсь я с вами жить! – Я уже не сдерживал раздражения. – Мы же так не договаривались! Единственное, на что я согласился, так это на временное сотрудничество! А тут, вижу, опять все сначала!

– Успокойся. Я от своих слов не отказываюсь. Но и Сходке не могу перечить. А там не все думают одинаково, – с самым невинным видом сообщил он. – Кого-то я сумел склониь на свою сторону, кого-то – нет. Будем надеяться на лучшее. Хотя разговор будет непростой.

– Но ведь до этого ты мне ни о какой Сходке даже не намекал?

– А разве я намекал, что ее не существует? – Это с его стороны была уже явная наглость.

Мне осталось только сплюнуть с досады. Обвели вокруг пальца, как мальчишку! Нет, больше я здесь никому не поверю.

– Самое время дать тебе один совет, – как ни в чем не бывало продолжал Хавр. – Ты не умеешь вести важные беседы. Слова сыплются из тебя, как дождь из тучи. Нередко ты говоришь такое, что потом может быть истолковано против тебя. Впредь старайся обдумывать каждый звук. Иногда стоит и умолчать кое о чем, а кое-что немного приукрасить.

– Ты советуешь мне лгать?

– Ни в коем случае! Заветы возбраняют нам лгать, – едва ли не с возмущением возразил он. – Но ложь становится таковой только в силу своей очевидности. Если, к примеру, я стану выдавать себя за женщину, то, безусловно, солгу. А если ложь недоказуема, это уже что-то совсем иное. Добросовестное заблуждение, невинная ошибка, спорная истина, наконец… Да и нельзя быть врагом самому себе. Только у глупца на языке то же самое, что и на уме. Ведь в драке ты будешь защищаться. Умей защищаться и в беседе. Это и ребенку ясно.

– Куда ты клонишь? Говори прямо.

– Не упоминай на Сходке о наших первых встречах, особенно о том, что я вывел тебя из канализации. Запомни, ты самостоятельно нашел выход к отстойнику, а в город вернулся, перебравшись через стену. В каком именно месте, указать не можешь. Не запомнил. Мы встретились случайно примерно двенадцать Сроков тому назад. И с тех пор ты живешь у меня.

– Да хоть объясни, что это такое – ваш Срок?

– Очень скоро ты все узнаешь. – Возможно, мне и почудилось, но в голосе Хавра прозвучало скрытое злорадство.

Хотел я послать его подальше, но не нашел в языке дитсов ругательства, более грубого, чем: «Чтоб тебе в Заоколье жить!» Вместо этого я спросил:

– И когда же состоится ваша Сходка?

– Это будет зависеть от тебя самого. Братская Чаша на разных людей действует по-разному. – Все это звучало в высшей степени загадочно. – Но нужный момент я не упущу, не бойся.

Дом Блюстителей, увенчанный пузатой сигнальной башней, был, наверное, самым монументальным зданием в городе, но с фасада выглядел так, словно давно предназначался на снос. Он демонстрировал не мощь и величие власти, а ее жертвенность и скромность. В низком сумрачном зале, по которому безо всяких помех гулял ветер, вдоль стены стояло шестеро человек разного роста, одетых в одинаковые груботканые накидки. Никто из них не выглядел баловнем судьбы, а некоторые и вовсе имели весьма изможденный вид. Будь у меня с собой что-нибудь съестное, я обязательно бы поделился с ними. Некоторое исключение составлял разве что чрезмерно упитанный кастрат, один из тех, что шуровали в Доме Братской Чаши. Но уж ему-то завидовать – последнее дело.