— Не паникуй, мэйдзин. Есть хорошая тибетская пословица: теряешь жену - приобретаешь свободу, теряешь здоровье - приобретаешь удовольствие, теряешь деньги - приобретаешь опыт, теряешь надежду - теряешь все.

Василий засмеялся, видя, как на лицо Парамонова ложится печать озабоченности. Улыбнулся и Матвей:

— Все в порядке, Иван Терентьевич, он шутит. Я еще не видел, чтобы этот мрачный тип сдавался, какой бы безнадежной ситуация не казалась. Мне нужна ваша помощь.., и Улина тоже.

Парамонов испытующе глянул на Соболева, и тот уточнил:

— Я хочу выйти за «круг великого молчания».

— В ментал?

— Выше, в логос. А для этого нужна ваша подстраховка, чтобы, во-первых, отсечь возможную пеленгацию, а во-вторых, вернуться обратно в свое тело, а не в чужое.

— Это опасно.

— Знаю, но другого выхода нет. Нас действительно обложили со всех сторон, как зайцев, и живыми не выпустят. У всех приказ: уничтожить любой ценой! Поэтому мне хочется заручиться поддержкой эгрегора Собирателей или Хранителей, чтобы нам помогли.

— Какую помощь вы ожидаете?

— Самую что ни на есть материальную. Нам надо не только выбраться за пределы оцепления, но и опередить кое-кого.

— Союз Девяти?

— Его лидера, Бабуу-Сэнгэ. Вы слышали что-нибудь о кодонах, особых программах гипервнушения?

Лицо Парамонова напряглось, на мгновение стало грозным и властным, каким Василий его еще не видел.

— К сожалению, слышал. Снова из небытия выплыло это адское изобретение Инсектов.

— О чем вы?
– недовольно осведомился Василий.
– Не могли бы говорить понятней?

— Кодон - это и есть Слово Власти, Слово Бога, - сказал как бы нехотя Иван Терентьевич.
– В физическом смысле это суперпозиция тонких полевых состояний вакуума, зона бифуркации, оказывающая максимальное психофизическое воздействие на глубины подсознания человека.
– Он повернул голову к Соболеву:

— Вы меня встревожили, Матвей. У Бабуу-Сэнгэ есть кодон?

— Да, им его снабдил верховный координатор Союзов Хуан Креспо. И теперь по Земле начинает расползаться кодоновая агрессия, означающая конец вида Хомо сапиенс.., чего, собственно, и добивался Монарх Тьмы. Я думаю, он уже присутствует в астрале и ментале в виде проективного поля и готовит Изменение. Как долго осталось ждать, я не знаю.

У костра, постреливающего угольками, разлилось молчание. Василий, как более несдержанный, хмыкнул:

— Иной раз мне кажется, что я сплю.., что ничего этого нет. Нет леса, реки, озера, вас.., врагов и друзей.., нет вообще реальных вещей, а есть лишь мои иллюзии.., и так иногда хочется проснуться!

— В восемнадцатом веке жил такой немецкий ученый, Лихтенберг, - рассеянно проговорил Парамонов.
– Однажды он сказал: «В настоящее время я тоже полагаю, что вопрос, имеют ли вещи вне нас объективную реальность, лишен всякого разумного смысла».

— Вот-вот, - проворчал Василий.
– Видимо, ему казалось то же самое, что и мне.

— Вы мне напомнили… - медленно сказал Матвей, глянув на Ивана Терентьевича.
– Кроме кодонов, есть и иные точки бифуркации…

Парамонов пристально посмотрел на него, их взгляды встретились.

— Вы имеете в виду.., эйнсоф?

— Да.

— Это не выход из положения.

— Не уверен.., наверное, не выход.., к тому же я не знаю его координат.

— Вы его искали?!

— А разве в этом есть нечто предосудительное?

— Если вы искали эйнсоф через ментал, то нам действительно отсюда не вырваться! О ваших поисках наверняка знает Бабуу и сделает все, чтобы вас нейтрализовать. Вплоть до сговора с Монархом!

— Нейтрализовать - значит убить?
– уточнил Василий, не совсем понявший, о каком эйнсофе идет речь. Парамонов пропустил его вопрос мимо ушей.

— Где вы искали?

— Везде… В Москве, в России вообще.., во всем мире. Это должен быть какой-то знаменитый храм или собор, но их слишком много. Я не нашел.

— Подмосковье смотрели? Патриаршыо резиденцию в Свято-Даниловом?

— Свято-Данилов монастырь в первую очередь, а вот Подмосковье не все.
– Матвей вдруг побледнел.
– О Господи… Сергиев Посад!

Парамонов покачал головой.

— Вы не проверили Троице-Сергиеву лавру?..

Матвей закрыл глаза, побледнев еще больше.

— Ты что, Соболь?
– придвинулся к нему встревоженный Василий.
– Тебе плохо?

— Мне надо настроиться.., не мешай.

Парамонов успокаивающе положил руку на плечо Соболева.