— А никакой тревоги не будет, — улыбнулся Шароев. — Мы вас ждали, о возможностях наслышаны, так что все варианты просчитали. Шансов уйти отсюда у вас нет. Вернее, есть, но только в том случае, если мы договоримся.

— Я могу уйти в любой момент, — равнодушно сказал Матвей. — Несмотря на ваши пулеметы и газовые пакеты. У вас два замаскированных выхода, один ведет на крышу, где всегда стоит вертолет, второй — в бункер под зданием дворца, откуда можно по тоннелю добраться до спецгаража с бронированным автомобилем.

Улыбка президента несколько потускнела. Он снял руку с груди, опустил ее к столу, и в тот же момент Матвей метнул стилет. Тонкое лезвие молнией пересекло кабинет, пригвоздило рукав пиджака Шароева к столу и одновременно пронзило скрытую кнопку, включающую неизвестную электрическую систему. Шароев, не успев отклониться, посмотрел на рукав, потом на Соболева, укоризненно покачал головой. Выдернул стилет, повертел в пальцах.

— Красивая иголка. Что это вы такой нервный, Соболев? Я только хотел приказать секретарю сварить кофе. Присядьте, расслабьтесь. Ваше умение воина впечатляет, но не более того. Мы люди серьезные и можем поговорить без подобного рода эффектов.

— Разговора не получится, пока вы не отпустите заложника.

— Василия Балуева? Он государственный преступник. Проник на территорию суверенного государства с целью…

— Оставьте, — перебил президента Матвей, прислушиваясь к тишине за дверью и понимая, что они с Тарасом чего-то не учли. — Вы прекрасно знаете, что весь этот дикий поход был заранее спланирован. Балуев — только исполнитель, заложник генеральских и ваших расчетов. Отпустите его, иначе…

— Что иначе? — с любопытством склонил голову к плечу Шароев. — Вы же в патовом положении, ганфайтер. Убьете меня — в чем я сомневаюсь, — погибнете сами, да и вашего друга не выручите.

Матвей вышел в меоз и без предупреждения нанес мощный оглушающий пси-удар по сознанию президента, смявший внешнюю витальную оболочку его защитного пси-блока. Координатора Союза Трех шатнуло. Он побледнел, вцепился руками в стол, в глазах на мгновение мелькнула растерянность, сменившаяся хищным блеском. «Волк», — пришло на ум сравнение.

— Выпустите Балуева, — раздельно повторил Матвей, не спуская с его лица ледяных глаз. — Немедленно!

Президент Чечни потер лоб, мимолетно подумав, что они переоценили свои силы и не просчитали складывающуюся ситуацию. Отвернулся, обошел стол и сел в податливо просевшее кресло. Нажал клавишу селектора:

— Ходжиакбар? Выпусти пленника.

— Минуту, — поднял руку Матвей. — Пусть Балуеву дадут трубку, я хочу сказать ему пару слов.

— Дайте ему телефон, — распорядился Шароев.

Через несколько минут динамик селектора донес флегматичный голос Василия:

— Кому я там еще понадобился?

— Привет, Баловень, — сказал Матвей. — Жив, здоров?

— Это кто? Соболев?! Какого хрена ты здесь делаешь?!

— По голосу слышу, что ты в порядке, — улыбнулся Матвей. — Не скажешь, зачем тебя сюда занесло?

— Они меня купили, — после недолгого молчания мрачно ответил Василий, имея в виду, очевидно, Первухина и Ельшина, передразнил кого-то из них: — «Это не наказание и не месть, капитан, это восстановление справедливости…» В общем, ты был прав.

— Хорошо, что ты это понял.

— Поздно понял.

— Лучше поздно, чем никогда. Сейчас тебя выпустят, довезут до аэропорта и посадят в самолет. Понял?

Пауза.

— Понял.

— Го-ёдзин. Понял?

Еще пауза.

— А ты как?

— Я тут задержусь на некоторое время. Встретимся в Москве.

— Может, я тебя подожду?

— Выполняй. — Матвей отошел от стола, сел в одно из кожаных кресел у стены, глянул на следившего за ним Шароева. — Посидим немного. Как только Балуев выедет за пределы Грозного и я услышу его голос, мы продолжим переговоры.

— А что это вы ему сказали по-японски?

— Ничего особенного, намекнул об осторожности. Вопрос у меня один: зачем я понадобился Союзу Трех? Точнее, зачем вы использовали для моего вызова столь экзотический способ?

— Какая разница? В конце концов расчет наш оправдался, вы здесь, остальное не важно. Вы знакомы с господином Рыковым?

— Так это по его заказу вы работали? — удивился Матвей.

Густые брови Шароева сдвинулись, ноздри раздулись, придав лицу грозно-хищное выражение. Координатор Союза Неизвестных Чечни не терпел ничьего диктата и не любил намеков, что от кого-то зависит.

— Рыков просто позвонил нам незадолго до вашего появления и предупредил об опасности. Видимо, вы его чем-то сильно огорчили, если он готов организовать вашу «волну выключения».