Шрифт:
— Сказка! — прошептал Никита.
— Расширьте диапазон видения, — посоветовал Дадхикраван. — Электромагнитный спектр не отражает всех красот города. К тому же он многомерен. Пчелы — я их называю эльфами — увлеклись фантомологией [76] , и большая часть города — как подводная часть айсберга — видна лишь самим создателям.
Никита сосредоточился, расширяя сферу своих паранормальных чувств, и по мере включения новых диапазонов сверхвидения город раскрывал перед ним свои новые эстетические эффекты, передать которые человеческий язык был не в состоянии. Последней ступенью совершенства города, его «башенной структурой» была вакуумная «пена» — почти неуловимое мерцание сложнейших энергетических переходов, воспринимаемых как нечто непостижимо прекрасное, ускользающее от понимания полного восприятия.
76
фантомология — воплощение в действительность таких материальных структур, которым в природе ничто не соответствует.
Сухов смог выдержать это переживание всего несколько секунд. Эхо обратной связи обрушилось на него волной тоски, горя и боли, и лишь ценой полуобморока ему удалось успокоиться и справиться с бунтом человеческого «я».
— Гиибель была права, — прошептал он, поддерживаемый Дадхикраваном, — во мне слишком много человека…
— Ну, я не вижу в этом ничего плохого, — ответил бывший темпорал. — К тому же вы до сих пор не раскрыли все свои резервы и не использовали всю глубину родовой памяти. Ваш потенциал никому не известен, и не этот ли факт пугает Великих игв? Уже очень давно по Вееру бродит легенда о грядущем пришествии Избавителя: вот, мол, придет Избавитель и освободит мир от скверны, пороков, адских сил и ненависти. Не о вас ли речь?
Сухов невольно засмеялся.
— Не увлекайся, Отшельник, я не Бог и не столь тщеславен, как Великие игвы, да и герой — вынужденный. — Он помрачнел. — Мне бы вернуть Ксению… а я пока не вижу средств, как это сделать. Соберу Семерых, а там посмотрим. Как называется этот Город Всех Городов?
— Никак. Я имею в виду — на человеческом языке. Можете называть его Эльфгард, или Дримтаун, или еще как-нибудь, не имеет значения.
— Пусть будет Эльфгард. Что ж, идем к твоим эльфам-пчелам? Интересно, как они выгля… — Никита не закончил.
Рядом, в нескольких шагах, проявилась вдруг из воздуха серебристо-прозрачная конструкция: трехметровый одуванчик, вплавленный в красивой огранки бриллиант. С тихим чистым звоном бриллиант превратился в ансамбль ничем с виду не скрепленных кристаллов поменьше, образовав нечто вроде ниши с сиденьями.
— Это явно не пчела, — изрек Никита. — И не эльф. Летательный аппарат? Такси, так сказать?
И, будто откликаясь на его слова, бриллианто-одуванчик превратился в… такси! В обычную, земную, вернее, российскую машину «Волга» тридцать третьей модели, с оранжевым фонарем на кабине.
— Ага! — сказал Сухов. — Я угадал. Конечно, лучше бы это был вертолет или… — Он не договорил.
«Волга» быстро, но плавно, трансформировалась в земной — опять же российский — вертолет серии «К» со сплошь застекленной кабиной и сдвоенным винтом.
— Не тратьте времени, — посоветовал Дадхикраван, развеселясь. — Это универтер, Машина Всех Машин. Конечно, в понимании нормального землянина. Она может трансформироваться в любую машину или устройство, способное работать в любых хронах в любом заданном режиме. По сути это совершенный фантомат с неограниченным запасом функций. Единственное его ограничение — непричинение вреда кому бы то ни было.
— То есть в оружие она не превращается. — Никита хотя и был потрясен, но, не будучи технарем, особого восторга не испытывал. Только пожалел, что эту Машину Всех Машин — универтер не видит Такэда. — Когда-нибудь и человечество доведет свою технику до такого совершенства, если не вымрет. Ты поедешь со мной или доберешься своим ходом?
— Вы тоже могли бы добраться своим ходом, Посланник. — Дадхикраван помолчал. — Но коль уж за нами прислан экипаж, будем вежливыми.
Вертолет поплыл, как восковая фигура от пламени пожара преобразовался в полусферу с двумя креслами, где разместились путники, и «мигнул» — то есть исчез и проявился уже в другом месте.
Видимо, город эльфов-пчел был оборудован системой пси-считывания и исполнения желаний гостей, потому что за немногие секунды после их прибытия вокруг вырос целый квартал земного города в стиле архитектуры конца двадцатого века: высотные дома — алюминий, стекло, сталь, бетон, невесомые виадуки, геометрически правильные строения вдоль проспекта, шеренги лип и тополей.
— Русский квартал, — хмыкнул Никита, озираясь. — Новый Арбат… М-да!
— Вы подумали о родине, и вам обеспечили комфортные условия.
— Я это понял. — Ностальгия резанула острым ножом по сердцу, заставила прикусить губу, оживила воспоминания, потянула цепь ассоциаций. Чувствуя закипающие слезы, с удивлением прислушиваясь к буре в душе, Никита с огромным трудом заставил себя сосредоточиться на действительности. Подумал: слаб человек! Не пора ли переходить на иную энергетику? Или это влечет за собой перестройку психики? Уэтль и Зу-л-Кифл ведь почему-то сохранили гуманоидную форму…
Что-то изменилось вокруг. Сухов очнулся.