— Во-первых, он не оруженосец и не слуга, а мой друг, — сдерживаясь, отрезал Никита.

— А во-вторых, я не воин Пути, — продолжил Толя все так же тихо и любезно, — и могу сражаться любым оружием. — Он дал короткую очередь, взбившую пыль у ног вожака.

Четверо СС при этом не сделали ни одного жеста, и это их молчаливое презрение к смерти, ощутимая тень превосходства снова наполнили страхом душу Сухова.

— Он прав, — выговорил Никита онемевшими губами. — Я встал на Путь и действительно не имею права пользоваться не своим оружием.

Вожак снова улыбнулся уголком рта.

— Закон Пути есть закон. Но я могу предложить выбор: вы идете с нами добровольно или… поговорим один на один. Идет?

Никита оглянулся на Такэду, тот отрицательно покачал головой:

— Давай это сделаю я.

— Н-нет.

Сухов глубоко вздохнул и вдруг словно освободил внутри себя запертое до поры до времени чувство долга. И уверенности. И веселой злости. Передал вардзуни Толе.

— Держи, оно еще нам пригодится.

Вожак опустил свой трезубец и вдруг без замаха, движением одной кисти, бросил его в стену пещеры. Трезубец вонзился в стену бесшумно, выбив приличное отверстие, но так, что скалы вздрогнули и загудели. Никита снял шлем и очки, отстегнул нагрудник полицейского, оставив только пластину, защищавшую живот, встал в стойку.

— Прежде чем мы начнем… где вы держите Ксению?

— Кого? — Казалось, командир группы СС удивлен.

— Мою девушку.

— Нигде. Моя команда не получала задания захватить вашу девушку.

Никита растерянно опустил руки.

— Но если не вы, то кто? Другая группа? «Черные коммандос»?

— Не знаю. Время вопросов истекло. — Вожак прыгнул, и не успевший с блоком танцор кубарем покатился по каменистому полу пещеры. — Не начинай дело, если не умеешь хотеть настолько, чтобы мочь. — Больше «эсэсовец» не произнес ни слова.

Он был шире танцора и тяжелее, но двигался так быстро, что иногда размазывался в движении. Сухов явно уступал ему в скорости и в реакции, да и в знании приемов, хотя и отбил две последующие атаки, едва не сломавшие ему руку.

Вожак СС изменил тактику, наращивая темп, буквально выстреливая комбинации приемов защиты и нападения. Он мастерски владел кен-тай итие — принципом максимальной свободы движений и раскрепощенности в бою, используя в качестве оружия любую часть тела, и сила его ударов превосходила возможности защиты Сухова, получившего пару нокдаунов и множество ушибов — там, где его блоки не смогли остановить выпады соперника.

— Суй-но-ката! — не удержался от совета Такэда.

Никита услышал, но у него уже не осталось ни сил, ни ловкости, чтобы последовать совету. К тому же он пропустил удар в голову и на несколько секунд перестал воспринимать действительность. А когда очнулся, увидел близко лицо вожака «свиты Сатаны», его локоть, приближающийся к голове, как в замедленном киноповторе, ладонь второй руки в замахе; время почти остановилось, словно медля в нерешительности — не быстро ли приблизился финал? И туг Никита снова встретил взгляд главаря: в нем не было сомнений, но из черных глубин равнодушия явно проглядывали торжество превосходства и пренебрежение. Именно пренебрежение и заставило сработать подсознание танцора.

Голову из-под локтя он убрать успел, и удар пришелся на плечо, прямо в пятно-звезду Вести. Сухову показалось, что произошел взрыв, даже два: первый — в плече, второй — в голове! На несколько долей секунды он перестал ощущать что бы то ни было; не отключился совсем, не потерял сознание, но и думать ни о чем не мог. Затем голова прояснилась, будто с нее сдернули мешковину, тело буквально зазвенело от прихлынувших сил, произошло странное внутреннее изменение всего организма, в результате которого он стал видеть в других диапазонах спектра и каждый предмет — объемно, будто глядел на него сразу со всех сторон. Изменилось и ощущение силы тяжести и давления воздуха на кожу, появилась аналгезия — полная нечувствительность к боли. А еще Никите явилась вдруг в сознании точная схема боя с вожаком СС, уязвимые места, способы нейтрализации ударов и — еще глубже — понимание собственных резервов (на серию ответных агрессивных атак не хватит, только на блокирование и уход!) и знание странных приемов боя, неизвестных ему ранее…

Мгновение озарения прошло.

Ребро ладони вожака опустилось на шею Никиты, встретив возникший внезапно бугор мышц — уйти из-под удара танцор не успевал, тело само решило проблему защиты. В следующий миг он ответил.

Удар с выплеском энергии был страшен! Он потряс даже самого Сухова, представляющего в данный момент единую жесткую механическую систему, каждый элемент которой участвовал в движении одновременно со всеми, вбирая силу и опираясь на их массу, прочность, инерцию.

Вожак «свиты», несмотря на вес, превышающий вес Никиты в два раза, пролетел по воздуху четыре метра и врезался головой в стену пещеры. Любой человек, получивший такой удар, неминуемо бы погиб, но вожак не был человеком. Он испытал шок — на время двух вздохов Сухова — и был явно потрясен, но не выведен из строя. Он даже сознания не потерял, лишь на несколько секунд замер на полу на четвереньках и тут же встал, тряхнув головой. Глаза его загорелись мрачным огнем.

Неизвестно, чем закончился бы этот бой, скорее всего поражением землянина, Никиты, не познавшего еще свои возможности и не успевшего довести до нужной кондиции мастерство бойца россдао. Не спасла бы его, наверное, и помощь Вести, раскрывшей тайники информации о том существе, которого звали Хуббат и с которым ему пришлось столкнуться, и сработавшая на мгновение глубокая родовая память, до поры до времени сохранявшая секреты воинских искусств предков Сухова, знаменитых русских воинов. Среди них был и легендарный Радогор, дружинник, а потом сотник в войске князя Владимира, сражавшегося с татаро-монгольскими ордами, чье искусство сражения на мечах было даже воспето в былинах.