Шрифт:
На первом этаже Гусев молча сунул руку в окно дежурки.
– Что вам? – спросил помощник дежурного, молодой парень, ровесник Валюшка, сидевший за пультом.
– Угадай с трех раз, – предложил Гусев.
Молодой надулся было, но его вдруг заслонил выбраковщик постарше и вложил в раскрытую ладонь Гусева ключи.
– Запиши, – сказал он молодому. – «Пятнадцатую» взял Гусев.
Гусев против ожидания руку не убрал.
– Бери что дают, – сказали ему строго.
– А еще страшнее нету? – сморщился Гусев.
– Только страшнее и есть.
– Даже мне?
– Тебе – особенно. Пэ, не заедайся, ты же в резерве.
– Да в каком я, мать-перемать, резерве?!
– А разве нет?
– В чем, собственно, дело? – подал голос молодой.
– «Группу поддержки» ты высылал на Поварскую?
– Ну я...
– Знаешь, кто оттуда поддержку вызывал? Кто там пулю чуть было головой не поймал, на этой сраной улице Воровского?!
– Стоп, стоп, стоп... Тайм-аут. – Дежурный отодвинул помощника, заслоняя его от гусевского праведного гнева, и принялся листать растрепанный журнал, лежащий на пульте. – Спокойно, Пэ. В расписании тебя нет. Во всяком случае – нам не доводили...
– ДО НАС НЕ ДОВОДИЛИ! – рявкнул Гусев.
– Точно, – согласился дежурный. – Правильно говорится – «до нас не доводили»... Так, а это что еще?! Ты почему разнарядку не сверил, бестолочь? Вот же дополнительный список!
– Да я... – начал помощник, но больше сказать ничего в свое оправдание не успел, потому что Гусев очень метко и больно швырнул ему ключами в глаз. Помощник взвыл и схватился за лицо.
– Первое внутреннее предупреждение тебе, – сообщил Гусев. – Дежурному просьба сделать отметку в журнале.
– За что-о?!!! – заорал помощник, вскакивая на ноги.
– Сейчас будет второе, – пообещал Гусев.
Дежурный взял помощника за шиворот и одним движением утрамбовал обратно в кресло.
– Извини, Пэ, – сказал он. – Недосмотрел.
– Из-за такого недосмотра люди пролетают мимо платежной ведомости! – фыркнул Гусев.
– Да что ты! Хочешь, я прослежу лично?! – замахал руками дежурный.
– Допустим, хочу.
– Обязательно. Честное слово. Ключи возьми, Паша. От «двадцать седьмой».
– Ну...
– От сердца отрываю.
Гусев помялся, но ключи взял.
– Салаге твоему предупреждение – не забудь, – бросил он на прощание.
Дежурный в ответ только вздохнул.
Во внутреннем дворе Гусев окинул взглядом ряды машин и уверенно направился к «двадцать седьмой», которую неким внутренним чутьем вычислил.
– Ты бы еще мордой об пульт этого беднягу... – пробормотал Валюшок в спину ведущему.
Гусев на ходу запнулся. Оказалось – для того, чтобы со всей силы лягнуть ведомого в живот. Не оборачиваясь, на слух.
Валюшок от неожиданности упал.
– Ты идиот? – спросил он, лежа на асфальте и глядя в сумеречное небо.
Гусев не ответил, только впереди хлопнула дверца. Валюшок с глубоким вздохом поднялся. Машинально он отряхнул куртку, оставшуюся совершенно чистой даже в том месте, куда впаялся гусевский башмак. Мысленно поблагодарил мусорщиков за чистоту, а создателей легкого бронекомплекта – за то, что жив-здоров, и пошел вслед за ведущим.
– Наша служба и опасна, и трудна, – пробормотал он тихо себе под нос. – То ли еще будет, ой-ей-ей...
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Мы уже никогда не узнаем, каким был наш ужасный герой в личной жизни. Шутил ли он хоть когда-нибудь, озаряла ли улыбка лицо этого изверга-патриота?
«Двадцать седьмая» машина с виду была «Жигули» как «Жигули», примитивная старая хреновина – дешевый автомобиль для битья. В городском потоке от таких старались держаться подальше. Но даже сидя пассажиром, Валюшок сразу почувствовал: что-то с «двадцать седьмой» не так. Аппарат доводили до ума, у него оказалась по-спортивному жесткая подвеска и двигатель куда мощнее обычного. Стрелка тахометра едва-едва шевельнулась, а полбульвара уже было позади.
– Подшипник гудит, – сказал Гусев. – Или это не подшипник? Леха, послушай.
Валюшок демонстративно отвернулся.
– Нет, не подшипник, – резюмировал Гусев. – Вот что, Алексей. Я, конечно, зря на тебя замахнулся. Но и ты меня пойми.
– Если это называется «замахнулся»...
– Ну извини, пожалуйста. Очень уж ты неудачно под горячую руку...
– Руку?!
– Я больше не буду. Честное слово.
– Так я тебе и поверил, – фыркнул Валюшок. Понятно было, что Гусев не собирался причинять ему физический вред – да и не смог бы, даже при большом желании. Ведущий просто хотел заткнуть молодого бойца, не ко времени раскрывшего пасть. А поскольку руки у Гусева были в карманах и вынимать их ему оказалось лень... Получилось весьма унизительно, одна надежда, что из окон никто в этот момент не таращился.