Рука слушалась с трудом — со времени обучения грамоте он почти ничего не писал.

«Жив уплыл не бойтесь В».

Потер написанное пальцем. Полюбовался оттенками перламутра. На Круглом Клыке нет никакого почтового ящика — всем известно, что Карп читает письма, прежде чем передать адресату…

Ну и пусть читает.

Варан забрался в лодку и тут только вспомнил, что еды больше нет, а сырая рыба — сомнительное лакомство, причем ее нужно еще поймать.

— Эй! — обернулся он к девчонке. — Репса принести можешь?

— Лепешку? — с готовностью уточнила та. — А что дашь? Варан порылся в ящике со всякой мелочью. Нашел красивое грузило в форме капельки:

— А вот.

— Фу, — девчонка сморщилась. — У меня таких железяк — завались!

Это Малышка, понял Варан с опозданием. Железкам тут знают цену…

— Вот, — поколебавшись секунду, он вытащил из кармана покореженные очки без стекол. — Две лепешки принесешь — получишь.

— Ого! — сказала девчонка и сбежала, бросив малышей на произвол судьбы. Варан выбрался из лодки, взял обоих за шиворот и вытащил на сухое.

Упавшие очки он отыскал, но так и не починил. Поднимался с тех пор в отцовых; оправу носил с собой, все хотел приладить стекла — но времени никак не находилось… А может, боялся, что они принесут неудачу?

Девчонка вернулась через четверть часа, красная, задыхающаяся от бега, с двумя репсовыми лепешками в руках. Варан отдал ей разбитые очки — последнее, что связывало его с миром горни.

После чего, жуя на ходу, покинул закопченный берег Малышки.

В ящичке на корме обнаружилась закидушка с многими крючками. Варан ловил на крошки репсовой лепешки, на моллюсков, на живца. В животе одной особенно крупной рыбины нашел треть реала и долго мечтал, что было бы, если бы рыбы глотали деньги, которыми заезжие богачи разбрасываются в сезон…

Но в рыбьих животах больше не было денег. Были склизкие кишки с их содержимым, иногда — мальки в отличном состоянии. Варана поначалу мутило от такой еды, потом он немного привык.

Иногда среди ровного моря попадались маленькие скалы, необитаемые, если не считать сытух и диких кричаек. Варану посчастливилось разорить несколько гнезд, но сытушьи яйца оказались не вкуснее, чем сырая рыба, а подоить кричайку ему так и не удалось.

Он мечтал об охапке сушняка и маленькой поленнице.

Тогда можно было бы развести костер на скале и запечь рыбу. Но топлива не было.

С наступлением темноты Варан старался не шуметь и поменьше двигаться. Несколько раз среди ночи он слышал — или ему слышались — низкие крики Утробы.

Ему снились дороги, и тогда хотелось поскорее уплыть подальше, ступить на большой берег, пройти по земле, где чужакам доверяют разводить огонь в очаге, где рождаются маги. Иногда снилась Нила, и тогда это были мучительные сны. Он не мог понять, как отважился бросить все и уплыть, почему даже не попытался остаться наверху, прижиться среди горни, побороться за свое счастье — нет, уплыл, сбежал…

Потом он понял, что заблудился.

Согласно карте, он должен был уже добраться до Седого Крыла, тем не менее дни шли, а никакого подобия острова впереди не показывалось. Поначалу Варан радостно вздрагивал при виде каждой подводной скалы, чуть выступающей из моря, — потом радоваться перестал. Скал было много, ни одна не обозначена на карте, да и карта ли это? На Малышку по ней еще можно доплыть. Но — никуда больше.

У Варана начали кровоточить десны. Лодка наткнулась на подводный камень и получила пробоину. Дыру Варан кое-как заделал, но вода просачивалась все равно, ее надо было вычерпывать. Нельзя было спать больше трех часов подряд — приходилось просыпаться и браться за черпалку; в конце концов он так устал, что уснул надолго и крепко, и проснулся оттого, что хлебнул воды: — лодка, наполненная до половины, тонула.

Он черпал до самого рассвета, черпал и кашлял. Дождь стучал по сытушьему капюшону. Варана трясло; ему мерещилось в полусне: а что, если никакого другого мира и нет вовсе? Есть Круглый Клык и Малышка, а все остальное — и все остальные — видимость, призраки, исчезающие всякий раз, когда перейдена невидимая черта вокруг настоящего мира. Императора нет, магов нет, вернее, есть один только маг, склонившийся над доской для игры, на этой доске — Круглый Клык и Малышка… А вокруг — зеркало… И его, Варана, уже нет. Он перешел черту и скоро испарится, исчезнет, чтобы не нарушать простоту и гармонию этого маленького мира…

Его мутило и рвало, тем не менее он продолжал забрасывать снасть и вел лодку в направлении, указанном хвостом железной рыбки на носу. Он потерял счет дням; иногда, просыпаясь среди ночи, спрашивал себя удивленно: а вдруг уже скоро сезон?

Однажды он сидел, скрючившись, на корме и наживлял кусочки рыбьей печени на крючки. Море было такое ровное, что хотелось выбраться из лодки и попробовать пройтись по этой глади; потом прошла пологая волна, еще одна, и Варан ощутил на лице дуновение ветра.