— Вы полагаете, миссис Галлибаста действует с ним заодно? Она предупредит злоумышленника, когда придет телеграмма?

— Скажем так, Ватсон: сегодня ночью нам следует ждать гостя. Именно поэтому статуя Челлини стоит у окна, дабы любой мог узнать сей предмет.

Я сказал другу, что в моем возрасте и положении начинаешь терять терпение от загадок, но с неохотой согласился занять указанную Холмсом позицию и, крепко сжав револьвер, принялся ждать темноты.

Ночью жара не спала. Я мечтал о костюме полегче и стакане холодной воды, но вдруг с улицы донесся странный скрежет, и я рискнул выглянуть наружу, прикрывшись занавеской. Каково же было мое удивление, когда я увидел таинственную фигуру, быстро взбирающуюся по стене, увитой глициниями. В желтых лучах фонарей ее мог заметить кто угодно, но, похоже, злоумышленника это не волновало.

Через несколько секунд мужчина — а это действительно был мужчина, причем настоящий гигант — вытащил из-за пояса нож и принялся открывать окно, рядом с которым стояла работа Челлини. Я не двигался с места, хотя боялся, что верзила схватит «Персея» и унесет. Впрочем, здравый смысл подсказывал, что вору придется влезть в комнату и выйти по главной лестнице, если только он не намерен спустить статую вниз на веревке.

Дерзкий грабитель действовал в открытую, не беспокоясь о свидетелях, словно задача настолько захватила его, что он забыл обо всем. В уличном свете мне удалось мельком разглядеть его лицо: густые волнистые волосы, повязанные платком, двухдневная щетина и темная, почти негроидная кожа. Судя по всему, взломщик приходился родственником миссис Галлибаста.

Наконец он откинул защелку, поднял раму и проскользнул внутрь, тяжело дыша.

В следующий миг из своего укрытия вышел Холмс и наставил на похитителя револьвер. Тот повернулся, сверкая глазами, будто загнанный в ловушку зверь.

— Парень, я целюсь тебе в голову, — спокойно сказал Шерлок, — так что будь умницей, брось оружие и сдавайся!

С бессловесным рыком злоумышленник кинулся к статуе и загородился ею от пуль.

— Стреляйте, если посмеете! — крикнул он. — Так вы уничтожите не только мою жалкую жизнь, но и все, что сговорились сохранить! Я недооценил тебя, Мэклсуорт. Думал, ты жалкий простофиля, ослепленный неожиданным родством с британским аристократом, ведь у вас завязалась такая откровенная переписка! Я годами собирал о тебе сведения. Ты подходил идеально — был готов на что угодно ради семейной чести. О, какой план я придумал! Как сдерживал себя! Был таким терпеливым и благородным! И все для того, чтобы присвоить не только деньги этого дурака Джеффри, но и самое драгоценное сокровище! Он любил меня, но я хотел большего!

Лишь тогда я понял, о чем говорил Холмс, и чуть не ахнул, осознав, что произошло на самом деле.

Неожиданно во тьме сверкнуло серебро, и послышался тошнотворный звук стали, входящей в плоть. Холмс упал, уронив револьвер на пол. Я решил, что мой друг погиб — в этот раз прямо у меня на глазах, — и, забыв о Челлини и его шедевре, с яростным воплем выстрелил в убийцу.

Жан-Пьер Фроменталь, он же Линда Галлибаста, отшатнулся и проломил окно, через которое влез в комнату. Отчаянно закричав, он покачнулся, судорожно всплеснул руками и упал в бездну тишины.

В ту же секунду дверь с грохотом распахнулась, в комнату ворвался Джеймс Мэклсуорт, а с ним наш старый друг инспектор Лестрейд, миссис Бек и несколько жильцов ее дома.

— Все в порядке, Ватсон, — послышался тихий голос Холмса. — Всего лишь поверхностная рана. Какой я глупец — не подумал, что он может метнуть нож! Спускайтесь вниз, Лестрейд, и взгляните, можно ли спасти убийцу. Я надеялся взять его живым. Так мы могли бы узнать, куда он спрятал деньги, которые воровал у своего покровителя все эти годы. Доброй ночи, мистер Мэклсуорт! Я надеялся убедить вас в своем решении, но не думал, что так пострадаю во время представления. — Мой друг слабо улыбался, а его глаза были полны боли.

К счастью, я успел подбежать к Шерлоку, прежде чем он упал. Великий сыщик оперся на мою руку, позволил усадить себя в кресло и осмотреть рану. Нож застрял у него в плече и, как уже понял сам Холмс, не нанес значительного ущерба, но завидовать все равно было нечему.

Бедный Мэклсуорт был потрясен до глубины души. Его представление о мире перевернулось с ног на голову, и он с большим трудом осознал, что случилось. Перевязав рану Холмса, я попросил американца сесть, а потом налил всем бренди. И я, и техасец едва не разрывались от нетерпения, желая узнать, как Шерлок все понял, но сдерживались, пока моему другу не стало лучше. Теперь, когда первый шок миновал, он приободрился, и его явно забавляли наши удивленные лица.

— Ваша версия отличалась оригинальностью, Ватсон, и была близка к истине, но, боюсь, не давала ответа. Если вы заглянете во внутренний карман моего пиджака, найдете там два листка бумаги. Вас не затруднит принести их сюда?

Я выполнил просьбу и передал Холмсу последнее письмо сэра Джеффри, адресованное Джеймсу Мэклсуорту и якобы оставленное на хранение у миссис Галлибаста, а также старую записку. Именно ее сегодня читал вслух американец. Судя по всему, они принадлежали разным авторам, в почерках которых наблюдалось легкое сходство.

— Вы решили, что это подделка, — сказал Холмс, взяв более ветхий листок, — но, к сожалению, ошиблись. Скорее всего, вы впервые увидели почерк сэра Джеффри, когда ознакомились с этим текстом, мистер Мэклсуорт.

— Вы имеете в виду, что он диктовал все своей… этому дьяволу?

— Сомневаюсь, мистер Мэклсуорт, что кузен вообще слышал о вашем существовании.

— Он не мог писать человеку, о котором ничего не знал, мистер Холмс!

— Сэр, вы переписывались не с сэром Джеффри, а с преступником, который лежит на тротуаре внизу. Его имя, как уже понял доктор Ватсон, Жан-Пьер Фроменталь. Несомненно, после убийств в Пикаюне он сбежал в Англию, где смешался с богемной толпой, окружающей лорда Альфреда Дугласа [21] и других знаменитостей, и в конце концов нашел для себя идеальную жертву. Возможно, все это время Крошка Пьер жил под маской Линды Галлибаста. Это объясняет, почему он так боялся врачей, — вспомните слова продавщицы. В женском обличье Фроменталь заманивал в ловушку мужчин в Луизиане, а здесь, похоже, совсем не выходил из образа, хотя я не могу утверждать это наверняка. Остается загадкой и то, что именно знал о нем сэр Джеффри. Ясно одно: преступник стал незаменимым помощником своего работодателя и постепенно присвоил себе остатки состояния Мэклсуорта. Но больше всего Жан-Пьер жаждал «Персея» Челлини, а потому решился на аферу, в результате которой вы, мистер Мэклсуорт, стали жертвой изощренного обмана. Ему был нужен однофамилец, живущий неподалеку от Нового Орлеана. А в качестве дополнительной страховки он придумал еще одного кузена. Воспользовавшись элементарным приемом — отправляя письма на почтовой бумаге сэра Джеффри, — Фроменталь сплел целую сеть лжи, где каждая новая выдумка поддерживала предыдущую. Под видом Линды Галлибаста он забирал почту, поэтому его наниматель так ничего и не узнал о подлоге.