— Мне надо поговорить с тобой о снимках, как я уже сказала. Чтобы найти остальные или хотя бы понять, чего хочет человек, присылающий их мне. Именно поэтому я должна знать как можно больше и…

— Но я не желаю это обсуждать! — перебил герцог. — О, будь все проклято!..

— Ты сегодня какой-то очень злой, Харт. Наверное, твоя дама тебя сильно разочаровала, — заметила Элинор.

Он вопросительно уставился на нее.

— Какая еще дама?

— Та, чьими духами от тебя несет.

Харт фыркнул и проворчал:

— Это ты о графине фон Гогенштален? Ей восемьдесят два, но она буквально заливает себя духами, так что посрамит любую проститутку.

— О!.. — воскликнула Элинор в замешательстве.

Харт залпом выпил виски и с облегчением вздохнул; было очевидно, что напиток подействовал на него благотворно.

Со стуком поставив стакан на стол, он заявил:

— Я устал и хочу в постель. Поговорим об этом утром. Попроси Уилфреда, чтобы назначил тебе со мной встречу.

Возмущению Элинор не было предела. Резко развернувшись, она дошла до двери, но не вышла из комнаты. С силой захлопнув дверь, она повернулась к герцогу и проговорила:

— Я не желаю ждать, понял?

Харт, уже сбросивший пиджак, со вздохом пробормотал:

— О Господи, Элинор…

— Почему ты так упорно не желаешь говорить о снимках? Ведь они могут навредить тебе, Харт.

Он рухнул в кресло и снова протянул руку к графину, хотя джентльмену не следовало бы сидеть в присутствии дамы, не предложив ей первой присесть. Налив себе еще виски, герцог спросил:

— А разве тебе не хотелось бы увидеть, как мне причиняют неприятности?

— Может, и хотелось бы, но не так. Ты не заслуживаешь того, чтобы над тобой смеялись, — ответила Элинор.

Харт взглянул на нее с удивлением.

— А чего же, по-твоему, я заслуживаю? — Язык у него слегка заплетался, что свидетельствовало о том, что он изрядно захмелел. Харт редко проявлял признаки опьянения, но если уж проявлял, то это значило, что он находился в сильной степени опьянения. — Так чего же я заслуживаю, Элинор?

Она пожала плечами.

— Ты, например, заслужил однажды, чтобы я разорвала помолвку. Хотя, наверное, давно уже заслужил и мое прощение, так что я просто из гордости не разговаривала с тобой. Но все это — в прошлом. Главное, что мы оба продолжаем жить. Порознь. Как и должно быть.

— А так должно быть? — Его голос прозвучал тихо и вкрадчиво.

Элинор снова пожала плечами.

— Мы бы не слишком хорошо ладили, и ты это знаешь, Харт. У нас с тобой очень много… взаимных претензий.

— Да, верно, детка. Это правда. Крутой нрав горцев, не так ли? — Харт проглотил очередную порцию виски.

А Элинор вдруг вспомнила все, что у них было с Хартом. Вспомнила, конечно же, не только поцелуи…

Леди не должна ничего знать о мужчинах до первой брачной ночи, но она, Элинор, знала о Харте Маккензи все. Трижды он соблазнял ее, и трижды она это ему позволила. Один раз — в летнем коттедже, другой раз — в этой спальне, а однажды — в его спальне в Килморгане. Но они были обручены тогда, и она не видела препятствий.

И вот сейчас Харт сидел в кресле, попивая виски, и хмурился. А ведь мог бы сидеть с ней рядом, как прежде, и…

Усилием воли Элинор отбросила приятные воспоминания. Ей следовало держать себя в руках — иначе упадет к его ногам и будет молить, чтобы вновь заставил ее трепетать.

— Так вот, насчет этих снимков… — продолжала она. — Я ни в одном из них не увидела ничего такого, что указывало бы на отправителя.

Харт насторожился.

— Ни в одном из них? А есть еще один?

— Да, я получила его сегодня пополудни. Снимок принес посыльный. Но я не смогла узнать у мальчишки, кто его передал.

Харт выпрямился в кресле. И он уже не выглядел захмелевшим.

— Выходит, этот человек знает, что ты здесь.

— О Боже, да вся Англия об этом знает! Леди Маунтгроув уже сообщила об этом всем и каждому. Она ведь видела, как ты привез меня сюда, помнить? Наверное, ей следовало бы остаться и посмотреть, уехала я или нет. Я, разумеется, уехала, но потом вернулась. И осталась.

— Я расспрошу мальчишку-посыльного.

Элинор покачала головой:

— Не стоит. Фотографии прислали мне, так что и спрашивать буду я.